В купе вагона Найда и Невирко застали молодую женщину с измученными (или, может, усталыми) глазами. На ней был белый джемпер с высоким, плотно облегающим шею воротником, короткая, не прикрывающая острые коленки юбка. Руки у женщины были тонкие, бледные, и лежали они на белой салфетке, словно пальцы пианиста на клавишах. Напротив нее сидел пожилой мужчина с веселыми глазами и что-то оживленно рассказывал своей попутчице.
Найда, войдя в купе, положил на верхнюю полку чемоданы и сразу же ощутил неловкость оттого, что своей громоздкой фигурой занял почти все пространство. Инга и Петр стояли в коридоре. Уловив на себе любопытный, доброжелательный взгляд женщины, Инга смутилась и сказала Алексею Платоновичу, что ей уже пора. Втроем вышли из вагона.
Было сыро, густая изморось заплывала под навес платформы, заставляя людей зябко поеживаться. Вдоль вагонов, нервничая и суетясь, спешили пассажиры.
Стрелка на больших часах незаметно приближалась к восьми, и Найда вдруг почувствовал непреодолимое желание остановить ее, словно от этого могло остановиться время и поезд их никуда не повезет, они снова сядут с Петром в машину Инги Готте и поедут по мокрым улицам к дому, где когда-то жила фрау Арндт, войдут в ее комнату, и тогда Найда припадет губами к руке Инги и все ей расскажет… Все-все…
Но как ни хотел он, чтобы стрелки остановились, они продолжали упорно двигаться по белому циферблату: время подвластно только своим собственным законам.
— Мы завтра же опубликуем в газете сообщение о вашем визите к нам, — нарушила затянувшееся молчание Инга.
Она до конца хотела выполнить миссию хозяйки, но уже не находила слов, которые могли бы заполнить пустоту молчания, слов, которые уберегли бы ее от досадной неловкости.
— Наши газеты сделают то же самое, — с облегчением сказал Найда. — А мой друг Петр, — он сжал локоть Невирко, — надеется на приезд мастера Крайзмана.
— И конечно же, мы ждем вас, фрау Инга, — добавил Петр Невирко.
— Итак, до встречи! — поднял на прощание руку Найда.
Впереди заискрился зеленый огонек семафора, люди заторопились, поезд начал потихоньку отрываться от платформы.
Петр поднялся в тамбур вагона, а Найда, взявшись за поручень, медленно шагал рядом с вагоном, свободной рукой махая Инге.
Затем, вскочив в тамбур, долго еще махал рукой, посылал привет огням, перрону, городу, Инге. И только после этого вошел в купе.
* * *
В вагоне начиналась своя жизнь. Велись спокойные разговоры, по коридору ходила круглолицая девушка-проводница, предлагая пассажирам чай и минеральную воду. Петр, втиснувшись в угол дивана, спокойно наблюдал за всем происходящим. Снова дорога. Тут уже свои девушки-проводницы, и кажется, будто рельсы, по которым едут, тоже свои, родные. И все, кто едет в вагоне, словно бы давно тебе знакомы, и всех объединяет чувство товарищества, какая-то неосознанная общность настроения. И уже возникает мысль, что судьба не зря свела тебя с этими людьми, с которыми надо непременно подружиться или хотя бы присмотреться к ним повнимательнее.
