— Вы слишком дорогие гости для меня, геноссе Найда и геноссе Невирко.
— Хоть и дорогие, а прощаться придется, — намекнул на нехватку времени Найда. И тут же взял один из чемоданов, кивнул Петру, чтобы и он поторопился. — Спасибо этому дому, как говорят у нас на Украине, — и первым направился к выходу.
Быстро сдали ключи от номера дежурной по коридору и спустились вниз. Непроглядная дождевая завеса укрыла улицы города, окутала дома, величественное здание театра оперы, но неон по-прежнему играл с беззаботностью на стенах домов, вспыхивал, мерцал, горел живым серебром в мглистой темноте.
Инга предупредительно открыла перед Найдой и Невирко дверцы машины. Сама села за руль. Это была ее собственная автомашина — «вартбург» ультрамаринового цвета.
— Мама жила на этой улице, — кивнула она куда-то в сторону, в тесный проем между домами.
Петр заметил, как сошлись у Алексея Платоновича на переносье брови. Видимо, болью отозвались в его душе эти слова Инги, и он не нашелся что ответить. Право, удивительно! Инга так легко и просто вспомнила свою покойную мать, будто совсем постороннего человека, а вот Алексей Платонович нахмурился. Брови его сомкнулись еще теснее.
Под колесами хлюпала вода, «дворники» ритмично и безостановочно боролись со струями воды, очищая короткие, отрывочные сегменты ясного стекла, в которых из водяной пыли возникали темные фигуры и тут же исчезали. Инга, осторожно притормаживая, умело вела машину, казалось, она вся была во власти движения, ни о чем не думала, ничего не чувствовала, но Алексей Платонович, украдкой поглядывая на нее, улавливал на ее лице грустную задумчивость, и снова грудь его сжимала та печаль, что охватила его в день их встречи на Франкфуртском вокзале.
Тогда, при первом знакомстве, Инга сказала ему с болью: «Я знаю, что вы хотели вырвать меня из рук шустеровских бандитов в лесу Ошаца. Я специально ездила в те места и видела лесную виллу Шустера. Но я так мало знаю о жизни своей матери… и почему я оказалась вдали от нее…» Он ничего ей не стал рассказывать, ибо сам не все знал и многое еще было неясным. Сейчас ему тоже не хотелось говорить о прошлом.
— Ждем вас у себя, фрау Инга, — произнес он умышленно беззаботным тоном.
— Считайте, что я уже в дороге, — в тон ему ответила Инга. — Только бы не подвело здоровье.
— На Днепре необыкновенный воздух. Приезжайте весной, когда все цветет. Сразу забудете о своих болезнях.
Оставив машину на одной из боковых улочек, они вошли в огромное здание вокзала. В туристских путеводителях его называли самым большим вокзалом Европы. Люди в его ярко освещенном необъятном зале чувствовали себя маленькими, и невольно возникала мысль о том, что они тут случайные гости, а вокзал ждет иных пришельцев, каких-то сказочных исполинов, которые прибудут сюда из неведомых миров.
