Плита уже легла на раствор, весомо, могуче, закрыв собою пустоту, и весь верхний этаж вдруг стал одной широкой ровной плоскостью.
— Отвязывай! — скомандовал Невирко монтажникам, чтобы те отцепили крановые крюки от панели. Пусть поднимает вверх Ольга Антоновна, пусть дает новый элементик, а они тут и сами управятся.
Отойдя к нивелиру на треножнике, Петр оглядел через глазок уложенную панель, велел хлопцам чуть осадить ее ломом, будто хотел еще раз увериться в том, что она легла прочно и навечно. Глаза снова устремились к небу, и далеко, за чертой города, Петр увидел блестящий корпус самолета над аэродромом, и еще шире показался ему мир, и сердце его наполнилось ощущением простора и высоты.
— Красиво садится, — произнес он задумчиво. — Вот работа: небо, солнце, полет!
— А у нас что, мало солнца и неба? — чуть ли не с обидой возразил Саня Маконький.
— У нас… Мы малость пониже самолета…
— Вот дом сдадим, премию получишь — сразу взлетишь, и солнце приблизится, — добродушно отозвался немолодой плечистый слесарь Василий Антонович Непийвода, по прозвищу Гайковерт, он всегда ходил с ним по перекрытиям, закручивая болты на соединительных пластинах. Этот немудреный инструмент легко ходил в его сильных руках.
Сегодня Петр на все реагировал со скрытым раздражением, со вчерашнего дня был не в духе после той встречи на вокзальной площади. «Только не это!» — сказала ему Майя. После всего пережитого услышать от нее: «Только не это!» Значит, не забудет его, не вычеркнет из сердца. Просто это у нее. Вчера — прощай! Сегодня — поцелуй, и слезы на глазах, и грустно-затаенное: «Только не это!»
В обеденный перерыв где-то задержался Саня Маконький — правая рука звеньевого, без него шагу не ступишь. Целый час где-то пропадал, прибежал вспотевший, запыхавшийся, с виноватыми глазами, держа что-то завернутое в газету.
Петр встретил его внизу, возле бытовки.
— У тебя что, больничный на полдня? — взорвался он, хотя должен был, конечно, прежде всего расспросить, поинтересоваться, что у него там за дела.
На веснушчатом добром лице Сани — растерянность, он спрятал за спину сверток, и это окончательно вывело Петра из себя.
— Может, другую работу себе подыскивал, пока мы тут без тебя «двойку» устанавливали?
— Извини, Петя… — Долговязый Саня показал ему сверток. — Именины сегодня у Веры, так я за цветами смотался, потому что вечером… сам знаешь… — Он развернул газету, в которой оказался букет пионов. — Думал, успею.
