Они мчались по днепровской глади, минуя мосты, что бросали на нее сумрачную тень, вдоль кустистых берегов, мимо каменных насыпей — туда, в понизовье, в глухие, излюбленные свои рыбацкие места. Но в мыслях словно бы догоняли свою трудную фронтовую молодость и, даже когда невольно от нее возвращались в сегодняшний день, все равно помнили разъезженные, в рытвинах дороги, ураганный залп «катюш», серые, сосредоточенные лица солдат перед атакой за брустверами траншей, и им казалось, что нет отдыха, нет тишины, нет расслабляющей душу уверенности в завтрашнем дне.
Климов за последние годы совсем высох, стал костлявым, резким в движениях. И хотя ему уже за семьдесят — еще боевой старик, во всех общественных комиссиях, на жэковских собраниях, в райсоветах и исполкомах — всюду слышен его голос. Недавно защитил молодую женщину, над которой измывался муж-алкоголик. Не дал ему выгнать жену из квартиры, такой шум поднял, что человек этот приходил к генералу с мольбой не раздувать эту историю. «Вы же наша совесть, — лебезил перед старым ветераном. — А совесть всегда заодно с сердцем». И все-таки уломал старика, спас свою репутацию, но из квартиры ему пришлось убраться, живет теперь в поселке у какой-то женщины.
— За каждого человека мы обязаны стоять горой, — бормотал Климов, устроившись на носу моторки. — Я смотрю на вещи просто. Если решили воздвигнуть общество справедливости, создавай его на всех фронтах. И не только для далеких потомков. Жить счастливо должен каждый человек.
Потом зашла речь об Ольге Антоновне. Уже причаливали к берегу, когда Климов вдруг припомнил, что на днях, в рабочее время, приезжал к ним какой-то тип на «Жигулях». Смазливенький, вежливый, интеллигентный с виду, хотя глаза у него были какие-то неспокойные, ускользающие. Все расспрашивал об Ольге Антоновне: где работает, не нуждается ли, как детки? Климов спросил незнакомца, кем он ей приходится, почему интересуется, и тот, вежливо улыбнувшись, ответил, что он бывший муж Ольги. У них, дескать, произошло недоразумение, разошлись по глупости, он очень сожалеет и хотел бы снова с ней увидеться. Но Климов сухо сказал, что выходить снова за него замуж Ольга Антоновна не собирается и в опекунах надобности у нее нет.
— Ясно, Костик объявился. — Найда спрыгнул с моторки на поросший ивняком берег, вытянул ее на сушу.
— Правильно я поступил или нет? — спросил Климов. Что мог ответить Алексей Платонович? Привязывая моторку к пеньку, загляделся на струящиеся днепровские воды, и подумалось ему, что все в его жизни проходит так же стремительно, и он не в силах поймать свое счастье, устроить свою судьбу. Хотелось ответить генералу: правильно. Рад бы и сегодня помчаться к милой Ольге, отбросить все условности, одолеть свою застенчивость, свою гордыню. Но есть ведь еще и разум, и рассудок, и ее женская воля.
