— Кажись, клапан на маске сорвало, — предполагает Ерёменко.
— Аким, скажи, жив он, а? — Суетится вокруг него снайпер.
Саблин ищет пульс, слава Богу, пульс есть:
— Радист, — орёт Аким, — вызывай медбот.
— Принято, — кричит Зайцев.
— Жив, жив, — повторяют казаки, говорят это с заметным облегчением, Серегин ведь до сих пор признаков жизни не подавал.
— А что с ним, Аким, а? — Спрашивает Чагылысов жалобно и пытается заглянуть вместе с Саблиным в диагноз-панель.
А Саблин сам не знает, что с Серёгиным, а Чагылысов его раздражает и мешает ему. Этот уже немолодой казак, терпеливый и молчаливый, с заметными монголоидными чертами в лице ему всегда нравился, но не сейчас:
— Уйди, — Аким толкает его в шлем. — Не лезь.
— Не мешай ему, Петя, — говорит снайперу кто-то из казаков.
Чагылысов послушно отстраняется немного. Замолкает.
Ну, отодвинулся Чагылысов, а дальше что? Саблин не знает, что делать. Он беситься, но про себя, так, чтобы никто больше не видел его ярости. Да как так, ведь он не медик, он курс медицины проходил вместе со всеми в учебке. Вместе с ними со всеми. Почему он должен сейчас спасать Серёгина, почему он должен отвечать за его жизнь? Ведь он такой же, как и они. А эти дурни стоят и ждут от него чуда. Он с трудом взял себя в руки и ещё раз заглянул диагноз-панель. Ладно. Надо думать, надо думать.
Сорвало клапан на маске, значит под давлением, в маску мог попасть раскалённый воздух, и он мог его вдохнуть. Ожёг дыхательных и лёгких. Саблин открывает рот, заглядывает туда — нет. Кровь есть, навалом крови, ожога, вроде, не видно. Что ещё?
Кровь во рту, красные белки глаз, низке давление, едва живой пульс. И что ему со всем этим делать. Уж лучше брюшную полость навыворот, он бы знал что делать, а это…
Он не знает, но кричит:
— Ранец мой сюда!
Казаки кидаются по окопам искать его ранец, а он всё ещё думает, что-то ещё смотрит на панели. Наконец, ранец его ему принесли, и он достаёт оттуда коробку медика. Достаёт шприцы. У него нет представления о том, что надо делать. У него только логика и небольшой опыт. Он достаёт три шприца. Один понижающий давление, на всякий случай антибиотик, а третий для введения человека в медицинскую кому. Саблин и понятия не имеет, можно ли сейчас колоть раненому эти препараты. Ведь он не медик, он боец штурмовой группы. Аким снимает колпачок с иглы первого шприца. Это вещество понизит давление и остановит внутренние кровотечения. Судя по всему, они есть. Он очень надеется, что до прихода медбота второй номер снайперского расчёта Серёгин будет жить. А первый номер снайпер Чагылысов сидит рядом, в метре от него, и внимательно следит за каждым его движением.
