– Да, – кивнул в ответ мистер Радж, – я понимаю, понимаю.
Карибская песня подошла к концу:
Из-за любви, любви до конца
Эдвард-король лишился венца…
Мэннинг подошел к музыкальному автомату и накормил его шестипенсовиками.
– Я вижу, – сказал мистер Радж, – что нынешнее поколение англичан весьма благоразумно. Нам все еще есть чему у них поучиться.
Он снял пальто, обнаружив отлично пошитую пиджачную пару из серой ткани в елочку, в которой он выглядел стройным, красивым, изысканным.
Мерный неторопливый ритм музыки вызывал вибрацию сочувствия в каждой фибре – фортепьянные триоли, потом бесполый голос, придыхая на гласных, обратился к танцующей влюбленней паре, вынырнувшей из темного угла. Мистер Радж наблюдал за ней благожелательным азиатским взором. Элис неудачно выбрала время, чтобы выйти из-за стойки бара, очевидно, в дамскую комнату. Мистер Радж, воспылавший и сияющий, пошел на нее, раскинув руки.
– Одарите меня, прекраснейшая дама, бесценной честью потанцевать с вами.
Элис отступила.
– Давай, милая, – сказал не-Роберт, – протяни ему руку дружбы. Пускай чуток помолчит.
И вот мистер Радж, с трепетом обнимая свою первую в жизни белую женщину, вышел на крошечную танцплощадку. Танцевал он хорошо. Я обратился к Эверетту:
– У нее собственная жизнь, и я вполне уверен, что Уинтерботтом о ней позаботится.
– У меня, – сказал Эверетт, который, как я заметил, потреблял темный эль не останавливаясь, – стойкое предчувствие беды. Поэты обладают пророческим даром. Поэт тоже сивилла.
Он икнул. Мне стало его жаль, и я сказал:
– Надо бы нам как-нибудь снова обсудить ваше «Избранное».
– Никогда, – воскликнул он гневно, – ни за что! Я не нуждаюсь в вашем покровительстве. – И снова икнул.
– Ах да, – сказал я, – извините, я совсем забыл. Тот ваш фельетончик в «Гермесе», написанный в соавторстве с моей сестрицей Берил, запечатлевший в вечности мое неотесанное филистимлянство набоба. Отлично, забудем об «Избранном».
Я оглянулся, застегивая пальто и наблюдая за увлеченным и счастливым мистером Раджем. Теперь мне пора улизнуть.
– Нет, нет, мы не этого хотели, – сказал Эверетт немощно.
Обе мои сумки стояли у двери. Я глупо начал пробираться к ним на цыпочках, забыв, что ковер и музыка заглушают шаги в любом случае и что мистер Радж, величественно кружа в экстазе, все равно может меня видеть и вряд ли выпускал из виду, а если и отвлекся ненадолго, то легко меня обнаружит. И в подтверждение он тут же перекричал музыку:
