– Как его зовут? – опасливо спросил Виктор.
– Мы зовем его Злобный Сукин Сын, – сказал недавно назначенный вице-президент по отношениям с верблюдами.
– Что-то не похоже на верблюжье имя.
– Для этого верблюда имя самое подходящее, – заверил его погонщик.
– А что плохого в том, чтобы быть сукиным сыном? – включился в разговор некто третий. – Я сам сукин сын. Мой отец был сукин сын. Понятно тебе, ты, козел в засаленной ночной рубашке?
Погонщик нервно ухмыльнулся, взглянул на Виктора, повертелся на месте. За ними никого не было. Он глянул вниз.
– Гав, – сказал Гаспод и помахал огрызком хвоста.
– Ты сейчас не слышал, кто-то там что-то сказал? – настороженно спросил погонщик у Виктора.
– Нет, – ответил Виктор. Нагнувшись вплотную к верблюжьему уху, он прошептал – на случай, если данная особь могла отличаться особой, голывудской жилкой: – Слушай, я – друг, договорились?
Злобный Сукин Сын дернул плотным, как ковер, ухом[11].
– А как на нем ездят? – спросил Виктор.
– Когда хочешь, чтобы он шел вперед, обругай его и стукни палкой, а когда захочешь, чтобы он остановился, обругай его и стукни палкой со всего размаху.
– А что делать, когда хочешь, чтобы он повернул?
– Ну-у, это уже из Учебника Второго Уровня. Лучше всего слезть и повернуть его вручную.
– Приготовиться! – рявкнул Достабль в мегафон. – Итак, подъезжаешь к палатке, соскакиваешь с верблюда, сражаешься с огромными евнухами, врываешься в палатку, выволакиваешь девушку, вскакиваешь на верблюда и уносишься прочь. Понял? Справишься?
– Что еще за огромные евнухи? – спросил Виктор.
Один из огромных евнухов застенчиво поднял руку.
– Это я, Морри, – сказал он.
– А, привет, Морри.
– Привет, Вик.
– И я, Утес, – сказал второй огромный евнух.
– Привет, Утес.
– Здорово, Вик.
– Все по местам, – приказал Достабль. – Что тебе, Утес?
– Э-э, я тут думал, господин Достабль… Какова моя мотивация в этой сцене?
– Чего? Мотивация?
– Да. Э-э… Мне это очень нужно, чтобы, э-э…
– А как тебе такая мотивация: не сделаешь то, что нужно, – уволю?
– Идет, господин Достабль, – ухмыльнулся Утес.
– Так, – сказал Достабль. – Все готовы… крути!
Злобный Сукин Сын неловко развернулся и, взбрыкнув ногами под непонятным верблюжьим углом, припустил вперед замысловатой рысью.
Ручка крутилась…
Воздух сверкал.
И тут Виктор проснулся. Ему казалось в тот миг, что он медленно выплывает из некоего розового облака или, быть может, из прекрасного сновидения; вытесняемое светом дня, оно покидает твое сознание, оставляя тебе жгучее чувство утраты, когда безотчетно знаешь – как бы ни было прекрасно то, что готовит тебе день грядущий, ничто не может сравниться с безвозвратно утекающим сновидением.
