В наступившей тишине Фрэнсис слышала, как дети ворочаются, тихо постанывая. Обожженные глаза невыносимо болели, она не могла разжать веки и пробиралась на ощупь с вытянутыми руками, с отвращением отдергивая их каждый раз, когда натыкалась на движущееся и холодное. В куче сланцевых обломков она нашла углубление, втиснулась в него и почувствовала себя спокойнее. Может быть, скоро к ней вернется способность думать, и тогда она сумеет сообразить, что делать дальше.
Послышались удары, кто-то стучал с другой стороны завала. Надежда затеплилась в измученной груди, помощь была близка. Фрэнсис хотела крикнуть, но голосовые связки не слушались, и она лишь просипела: "Ради всего святого, вызволите нас отсюда!"
Глухие удары не прекращались. Затем послышался сердитый голос, как будто знакомый, но смысл слов не доходил сквозь толщу завала. Она поняла, что это Джетро сыплет бешеными проклятьями. В безумном бреду он пылал жуткой ненавистью и вовсе не собирался их спасать. Он желал добраться до них лишь затем, чтобы жестоко наказать; это была поистине сатанинская ярость.
Фрэнсис подумала о детях, не успокоить ли их? Но представив, как холодные, словно в мертвецкой, тела прижмутся к ней, она почувствовала отвращение. Опустившись на колени, она закрыла лицо руками. О Господи, она сама была холодна как лед… как мертвая!
Ее стала бить дрожь, по щекам потекли ледяные ручейки, рыдания сотрясали тело. Вдруг она услышала разговор совсем рядом. Это не были дети, низкий голос принадлежал мужчине, но не Джетро. Говорил кто-то знакомый, нарочито гнусавя под американца: "Мы ни в жизнь не выберемся из сволочной ямы. Мы здесь застряли навсегда, так что лучше тебе, парень, смириться с этим".
В ответ тихо прозвучало: "Я знаю. Я здесь был до вас".
Разговор отпечатался в воспаленном мозгу, дав новый проблеск надежды. Первый голос принадлежал Артуру Мэтисону, второй — пропавшему юноше Дэвиду Уомбурну. С ними были еще мужчины, постарше. Она знала, кто это, даже не прислушиваясь к их угрюмому ропоту, — это был попавший в ловушку спасательный отряд.
О Боже, здесь находилась могила всех пропавших в Кумгилье, последнее пристанище проклятых душ!
— Я здесь, — крикнула она изо всех сил, не зная, услышат ли ее, — это я, Фрэнсис Майетт!
Голоса умолкли, она услышала, как кто-то приближается. Она вжалась в сланец, не открывая глаз, в темноте все равно ничего нельзя было увидеть.
— Не прикасайтесь ко мне!
— Ему до нас не добраться, — сказал Мэтисон. — В любом случае он не пробьется через завал. Он, как и мы, в мышеловке, но с другой стороны, а это самое главное.
