— Он собирается устроить взрыв, — зашептала Пенни. — Этот забой почти выработан. Он найдет другую жилу и пошлет нас ее вырубать.
От этих слов Фрэнсис стало дурно. Раньше у нее, бывало, кружилась голова от одного вида восковой фигуры наверху. Она не полезла бы туда и за тысячу фунтов, но знала, что выполнит любой приказ Джетро.
— Он спускается, — торопливо, испуганно прошептала Пенни. — Смотри, он запалил шнур. Не стой, работай и не беги, пока он не даст команду. Даже виду не показывай, что знаешь, чем он занимается.
Кайло, казалось, потяжелело фунтов на десять, Фрэнсис едва царапала стену, так ослабели руки. Она услышала, как Джетро с шумом спрыгнул вниз, изрыгая отрывистые проклятья. И снова наступила тишина, нарушаемая лишь звяканьем инструментов.
Тревога перешла в мучительный страх. Где-то наверху шипел шнур, огонек медленно приближался к пороховому заряду. Она слишком хорошо знала, что произойдет; сотни раз она рассказывала туристам о добыче сланца. С оглушительным громом взорвется стена, разбрасывая осколки, грозящие гибелью; порой случались обвалы или рушилась кровля; потом шахтеры вернутся ползком, карабкаясь по валунам, чтобы посмотреть на результаты взрыва. Однако на этот раз работники никуда не уходили, они оставались на месте неминуемой катастрофы и, казалось, ни о чем не подозревали.
— Где Джетро? — Фрэнсис выронила кайло и оглянулась: надсмотрщика не было видно.
— Ушел, — невесело засмеялась Пенни. — Бросил нас. Он всегда так делает. А мы должны оставаться.
Фрэнсис в панике бросилась бежать, но вдруг обнаружила, что не может сделать ни шагу, как будто подошвы намертво приклеились к полу. Силы внезапно покинули ее, понадобилось неимоверное напряжение, чтобы высказать терзавшую ее мысль: "Мы все погибнем".
— Мы все погибнем, — на этот раз ответило не эхо, а стоявшая рядом высокая девочка.
Все погибнем!
Страшный грохот раздался над ними, слепящее оранжевое пламя на долю секунды осветило всю пещеру. Для Фрэнсис это мгновенье длилось вечность, адское пламя жгло ее тело, уподобляя его черной высохшей плоти маленьких товарищей по несчастью. По стенам поползли огромные трещины, посыпался сланец. Потом все погрузилось в темноту, даже свеча потухла, а густая черная пыль забивала ноздри и рот.
Должно быть, их завалило. Но нет: пол вздыбился и задрожал, огромные глыбы откалывались от стен и, падая, с треском разлетались на куски. Невредимые, они жались друг к другу в темноте. Но в близости тел не было утешительного тепла, лишь всепоглощающий холод, как от трупов в морге.
