— Я не хочу оставаться здесь! — вместо вопля раздался жалкий всхлип отчаяния.
— У тебя нет выбора. Нас не найдут. Они будут пытаться, но в конце концов отступятся. Тем не менее держись подальше от детей. Им не нравится наше присутствие, но мы ничего не можем поделать, черт побери. Со временем нас станет больше, это точно. Джетро сумасшедший, но здесь мы в безопасности от него. Помоги Господь тем, кого он заманивает в туннели. Четверо, что были со мной, остались где-то там. Спаси, Господи, их души!
Владелец пещер Кумгильи был благочестив только на словах, но Фрэнсис не усомнилась в его искренности: сомнения лишь усугубили бы отчаяние.
Снова стало тихо. Она не знала, остался ли Мэтисон в пещере, но, собственно, уйти ему было некуда. Не доносился даже плач детей.
Пыль больше не раздражала легкие, в горле перестало першить. Она попыталась глубоко вдохнуть, но ничего не получилось, как если бы она поднесла к губам чашку и, сделав глоток, вдруг обнаружила, что та пуста.
Безысходное отчаяние окончательно овладело Фрэнсис Майетт. Вместе с остатками воли она лишилась страха и покорно приняла свою судьбу.
Физически все они умерли, но в их телах, как в клетках, томились души. Живые мертвецы!
Стаффорд понял: они погибли. Все, и Мэтисон тоже, черт бы его побрал! Все из-за этого ублюдка, и придется им подыхать тут, как перепуганным кроликам в забитой норе. Все выходы были закупорены огромными глыбами.
Он опустился на пол и выключил фонарь, решив экономить батарейки. Он сам не знал, зачем ему это, но возможность воспользоваться при нужде светом, пусть слабым, служила утешением.
Стаффорд сломал палец, когда обрушился туннель фуникулера. Палец был разбит и не действовал, но больше не болел, даже не ныл. Он принялся перебирать в памяти случившееся, все равно делать было больше нечего. Этот парень, священник, наверняка вылез наружу, но никто не пришел их спасать. Потом Эндрюс. Глыба со свистом пролетела вниз и задела крайний вагончик. К счастью, они впятером стояли на площадке в стороне от поезда. Несколько секунд спустя за глыбой последовал Эндрюс, разбитое тело летело, пока не ударилось о воду в нижнем уровне. Обезумев от страха, они возненавидели Мэтисона за то, что он привел их сюда.
Бог ты мой, как он бежал! Как заяц от своры гончих. Один раз они чуть его не поймали, но хитрый сукин сын где-то спрятался, и слабеющие лучи фонарей не смогли добраться до него. Они долго искали, но все зря. Тогда Тримэйн предложил разделиться. Это было большой ошибкой, не стоило его слушать. В беде лучше держаться вместе, а теперь каждый из четверых бродил, трясясь от страха, по этой преисподней, похожей на пчелиные соты, надрывая глотку до хрипоты и слыша в ответ только раскаты эха. Каждый медленно сходил с ума, почти уже дошел до точки. И во всем виноват Мэтисон, чтоб он сдох!
