– Но я…
– Разве трон был для тебя важнее всего остального в жизни?
– Нет, но я…
– Разве ты игнорировал своего ребенка, словно его не существовало?
– Данте…
– Ты был беспокойным и нетерпеливым, а еще угрюмым и неуравновешенным, это точно. Но знаешь, что отличало тебя от отца?
– Контроль, – безучастно ответил Энцо, получив наконец возможность вставить словечко. – В отличие от него я контролировал свои чувства.
– Нет, Энцо. – Голос Данте неожиданно смягчился. – Тебя отличало то, что ты беспокоился о других. Ты заботился о маме. И ты заботился обо мне.
Энцо словно окаменел.
– Нет, это неправда. Я думал только о себе. Меня не заботило то, что мама…
– Напивалась до смерти, потому что была несчастлива? – Данте взял свою чашку с кофе и сделал небольшой глоток. – У мамы были проблемы, это правда. Но ей не следовало перекладывать их на тебя или делать тебя причиной своих бед. Но она сделала и то и другое, Энцо. Тебе было шестнадцать лет, и ты нуждался в ней. А она не оказывала тебе никакой поддержки. Ты не заслужил быть брошенным так, как она бросила тебя. Так, как они оба бросили тебя. И в этом не было твоей вины.
– А я и не считал себя виноватым.
Лжец.
– Разве? – пристально посмотрел на него Данте. – Ты отменил свадьбу. Сидишь тут в полном одиночестве на этой расчудесной вилле. Избавился от Матильды и Саймона, когда все, у кого есть глаза, видели, что ты не представляешь своей жизни без них.
Энцо молчал какое-то время, потому что слова застряли у него в горле.
– Мне пришлось, – наконец выдавил он. – Я только навредил бы им. Я разрушил бы их точно так же, как нашу семью.
– С чего ты взял? Потому, что вылил вино мамы? Потому, что поверил ей, когда она сказала, что ты такой же, как наш отец? – фыркнул Данте. – Пожалуйста, тебе придется придумать отговорки получше. Но если ты в самом деле хочешь быть похожим на него, тогда, ради бога, сиди тут, дуйся и думай о том, что потерял. Но где-то там есть красивая девушка, которая, если не ошибаюсь, любит тебя. И каждый день, который ты просиживаешь здесь, становится еще одним днем, когда ты заставляешь ее страдать. – Его брат приподнял бровь. – Так что же делать? Вот тебе подсказка: по-настоящему неэгоистичный человек предоставил бы ей выбор, а не решал самостоятельно, что будет лучшим для нее. Особенно если это решение основывалось исключительно на страхе.
Энцо содрогнулся от его слов подобно дереву, в которое вонзилось острие топора.
Матильда призналась ему в любви, а он отгородился от нее еще больше, потому что не хотел этого слышать.
