Энцо порывался отправить кого-нибудь на их поиски, выследить Матильду, чтобы убедиться, что она в безопасности, но сдержался и позволил ей уйти.
И это был самый тяжелый шаг в его жизни.
Словно привидение, бродил он по пустым коридорам виллы, которую построил для своей семьи, терзаясь мыслями о том, что в ней никогда не прозвучит счастливый смех его жены и детей.
Энцо вернулся сюда, решительно настроившись обзавестись домом, о котором всегда мечтал, – потому что он заплатил за него, черт подери. Ради него он пожертвовал всем, что у него было.
Но он не чувствовал себя здесь как дома.
Это было просто пустующее здание.
Своеобразный трон без королевства.
Энцо не знал, куда девать себя. Каждую ночь он приходил в комнату, которую отвел для их с Матильдой спальни, и ложился на огромную кровать с балдахином, с прозрачными занавесками, на которых были нарисованы цветы жасмина.
Он лежал без сна, уставившись в потолок, ощущая неугасимый огонь внутри, мучительный и жаркий, пожирающий его заживо.
А утром с красными от бессонной ночи глазами выходил на террасу, чтобы позавтракать, и смотрел на пустынный пляж, где собирался учить своего сына ходить под парусами.
И у него возникало желание крушить и ломать.
Поэтому он как-то поднялся из-за стола, пошел в спальню, сорвал с полога узорчатые занавески и разодрал их пополам.
Что, естественно, не принесло ему никакого облегчения.
А однажды утром над островом послышался шум вертолетных лопастей. Энцо вышел на террасу, чтобы проверить, кто посмел нарушить его добровольное изгнание, и увидел высокую фигуру брата, шагавшего через сад по направлению к дому.
– Убирайся, Данте, – мрачно буркнул Энцо, дождавшись, пока тот наконец поднялся к нему на террасу. – Нам не о чем говорить.
– И тебе доброе утро. – Данте не стал обращать внимания на его недовольство и, подойдя к столу, выдвинул себе стул. – Если не возражаешь, скажу, что выглядишь ты ужасно.
– Ты слышал, что я сказал? – взвился Энцо.
– Конечно. Я просто решил игнорировать твои слова.
– Данте…
– Энцо, – перебил его брат, – сядь и закрой рот.
У Энцо не осталось сил спорить, поэтому он молча сел и сердито зыркнул на брата.
– А теперь, – сказал Данте, налив себе немного крепкого черного кофе, – давай поговорим. Тебе не кажется, что пора прекратить казнить себя?
Энцо растерянно заморгал. Он ожидал услышать от брата что угодно, но только не это.
– Что?
– Наш отец был ублюдком. И да, я знаю, почему мама уехала и что она наговорила тебе. Ты вылил все запасы ее вина – боюсь сказать, что она предпочитала водку, – а она заявила тебе, что ты точно как отец. Но она ошибалась. Энцо, ты совсем не похож на него, и никогда не был.
