– Твоя будущая жена?
– Почему ты удивляешься? Ты наверняка помнишь, что я говорил тебе в тот вечер у костра на пляже.
– Да, – побледнела Матильда и отвела взгляд. – Помню.
Он перечислил ей список качеств, которые она должна была увидеть в себе.
И все же на следующее утро она исчезла.
«Энцо, ты такой же алчный, как твой отец», – не раз говорила ему мать после того, как их семейство изгнали из страны. Он видел, как она несчастлива, и старался поднять ей настроение. Он помогал ей убираться, покупал ей цветы, присматривал за Данте, когда ей хотелось побыть одной. Но у него ничего не получалось. Мать еще больше отдалялась от него.
– Я не знаю, чего ты хочешь от меня, – однажды резко бросила она, раздраженная его неуклюжими попытками вызвать у нее улыбку. – Что бы это ни было, у меня этого нет.
– Я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива.
– Ты хочешь слишком многого. И так было всегда.
И на том острове он снова потребовал слишком многого.
Ему следовало уйти, но он не мог отвести глаз от Матильды. Она изменилась за прошедшие годы, стала более сдержанной. И хоть в ней по-прежнему чувствовался огонь, его пламя перестало обжигать.
И это не нравилось Энцо.
– Я думал, что однажды, возможно, ею станешь ты, – не сдержался он.
– Кем?
– Моей будущей женой.
Матильда застыла, словно статуя, и ему показалось, что он причинил ей боль, хотя не знал, чем именно. Если бы она по-настоящему хотела серьезных отношений с ним, она бы осталась. А так она уехала. И если она сейчас страдает, ей некого винить, кроме себя.
Только ему казалось, что он оправдывает себя.
Энцо не удержался и сделал несколько шагов по направлению к Матильде.
Она не шевельнулась. Солнечные лучи переплелись с ее волосами, превратив их в пламя, и ему вдруг захотелось прикоснуться к ним, намотать на пальцы эти мягкие локоны, заставить ее повернуться к нему, улыбнуться так, как она улыбалась в ту ночь, лежа на песке, когда в ее глазах отражались звезды.
Только он не мог притронуться к ней. Не мог коснуться ее волос или положить ей руки на плечи, чтобы утешить ее. Не мог ничего, кроме как словами избавиться от своей злости и разрезать ее на куски.
Жалкий, ничтожный человечишка.
– Но ты уехала, – сипло выдавил он, не понимая, зачем продолжает нести чушь. – Ты исчезла прежде, чем мы смогли выяснить это.
Она медленно повернулась к нему. Ее глаза потемнели, а волосы в свете солнечных лучей превратились в сияющую корону. Энцо хотелось взять ее за подбородок и прильнуть к ее поджатым в тонкую линию губам, чтобы сделать их мягкими и податливыми. Чтобы вкусить огонь, пламенеющий внутри ее.
