В ответ Майк захлопнул папку, которую держал в руках, и бросил ее на стол.
– В чем дело?
– Ты не доверяешь мне делать эту работу.
– Нет, я просто… Я хотел быть уверенным, что мы оба настроены на одну и ту же волну, только и всего.
– Но это же смешно, – возразил Майк. – Давай лучше поступим так: скопируем все подряд и быстренько смоемся. Ты сможешь забрать бумаги в отель и просмотреть их там. Получится и быстрее, и безопаснее. К тому же тогда я не буду тебе нужен.
Я кивнул, сообразив, что именно так нам и надо было действовать с самого начала. На протяжении следующих пятнадцати минут я занимался тем, что извлекал из папок листы с кратким резюме, а потом вставлял их обратно на место, а Майк работал с копиром, причем аппарат в его кабинете оказался довольно старым, не предназначенным для интенсивного использования.
Когда мы закончили, Майк выключил копир и, собрав папки, велел мне дожидаться его возвращения.
– Я совсем забыл про уборщиков, – пояснил он. – Будет лучше, если я сам отнесу дела в хранилище, а потом зайду за тобой.
– Ладно.
Пока Майк ходил, я не удержался и начал просматривать копии протоколов, но из-за нервного напряжения мне никак не удавалось сосредоточиться. Больше всего на свете мне хотелось сунуть бумаги за пазуху и выбежать из этого здания, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного. Стараясь успокоиться, я принялся разглядывать кабинет и даже взял в руки фотоснимки семьи Уоррена. Жена у него была прехорошенькая, этакая миниатюрная куколка, а двое детей – мальчик и девочка, запечатленные на отдельном снимке, – еще не достигли школьного возраста.
Когда Уоррен вернулся, фотографии все еще оставались у меня в руках, и я смутился, но Майк не обратил на это никакого внимания.
– Все в порядке, – объявил он.
И мы, словно двое диверсантов, выскользнули наружу, в ночную тьму.
Почти всю дорогу до гостиницы Уоррен молчал. Должно быть, он понимал, что на этом его участие в деле подошло к концу. Из нас двоих именно я был репортером, а Майк – источником. И статья тоже была моей. Я буквально физически чувствовал исходящие от него зависть и вожделение. Он тоже хотел написать такую же статью. Он скучал по работе. Он тосковал по всему тому, что когда-то имел и чем некогда был.
– Почему ты все-таки решил завязать с журналистикой? – спросил я.
Майк немного помолчал, потом открыл рот и понес какую-то чушь о жене и детях:
– Наверное, из-за семьи. Меня же постоянно не было дома, и мы с женой стали часто ссориться, причем каждый раз именно мне приходилось просить прощения. В конце концов я оказался перед выбором: или – или… Иногда мне кажется, что я поступил правильно, а иногда – что сделал ошибку. Сегодня как раз один из таких дней. У тебя должна получиться чертовски хорошая статья, Джек!
