– Вот почему ты догадался, что это не суицид…
Вашингтон посмотрел на меня и кивнул:
– Да. Это была одна из тех вещей, которые просто знаешь, и все тут. Ну не мог Джон сделать такое. Я рассказал о своей уверенности в отделе по особо важным делам, но они предпочли не заморачиваться.
– Значит, все твои сомнения только на уровне интуиции? И что, неужели нет совсем никаких фактов, за которые можно зацепиться?
– Была, вообще-то, одна неувязка, но слишком незначительная, чтобы я смог что-то доказать. У следователей на руках имелись все козыри – образцы почерка Джона, эта история с психиатром и прочее, от чего отталкиваются в таких случаях. Джона объявили самоубийцей и закрыли дело едва ли не раньше, чем упаковали тело в мешок.
– А что это была за неувязка?
– Второй выстрел.
– Второй выстрел?
– Поехали отсюда, Джек. Нам надо перекусить.
Вашингтон переключил передачу, круто развернул машину и вывел ее на проезжую часть. Теперь мы направлялись на север, ехали по улицам, на которых я никогда не бывал. Впрочем, мне казалось, что я догадываюсь, куда он меня везет. Не прошло, однако, и пяти минут, как я не вытерпел и потребовал продолжения:
– Так что там насчет второго выстрела?
– Ты знаешь, что Джон стрелял дважды?
– Разве? В газетах не было об этом ни слова.
– Ну, в газетах никогда не печатают всего. Я-то побывал в доме – Эдна позвонила мне сразу, как только нашла мужа, и я приехал даже раньше, чем оперативно-следственная бригада. Он сделал два выстрела: первый в пол, а второй – себе в рот. Официально это объясняют так: он, дескать, выстрелил в пол для того, чтобы проверить, сумеет ли нажать на курок или нет. То ли готовился, то ли набирался мужества. Ну а потом вроде как ничто ему больше не мешало. В этом, правда, не было ни капли смысла, во всяком случае – для меня.
– Почему? Как ты сам объяснишь, что Брукс сделал два выстрела?
– Я думаю, что первый выстрел его и убил. А второй был нужен только для маскировки. Преступник вложил револьвер Джону в руку и пальнул в пол. Ну а коли на пальцах остались следы пороха, дело автоматически расследуется как самоубийство. И все шито-крыто.
– Но тебе никто не поверил.
– Никто – до сегодняшнего дня. До тех пор, пока не появился ты со своими цитатами из Эдгара По. Я уже побывал в отделе по расследованию дел особой важности, рассказал, что тебе удалось нарыть, и напомнил, что с самого начала сомневался в правильности официальной версии. Мне обещали вновь открыть дело. На завтрашнее утро назначено совещание по этому вопросу. Шеф обещал, что меня обязательно включат в следственную группу.
