Взглянув на его страшное, окровавленное лицо, испуганный рикша поспешно рванулся вперед. Сяо-ло все время оглядывался, нет ли сзади погони. С его лица градом лил пот. Он рукавом вытер с лица пот и кровь и в безлюдном месте приказал рикше остановиться. Соскочив с коляски, он взял рикшу за руку и сказал:
— Брат мой, оба мы с тобой бедняки, ты сейчас спас мне жизнь, но мне нечем отблагодарить тебя. — Он вынул юань и подал его рикше: — Возьми этот юань и купи себе ботинки! Но рот твой должен быть закрыт на замок!
— Не надо денег, не надо! — отказывался перепуганный насмерть рикша. — Пощади только, господин, мою жизнь, и больше ничего не надо!
— Да пойми ты: я не бандит, я только мщу за смерть своего отца! Ты не бойся, бери деньги. Я запомню номер твоей коляски — 3421, и если все будет в порядке, я сумею тебя отблагодарить. А если же со мной что-нибудь случится, ты поплатишься за это своей жизнью!
— Ладно, ладно, — поспешно согласился рикша. — Будь спокоен, из моего рта никто ничего не услышит!
— Хорошо, дружище! А сейчас уезжай!
Переулками Сяо-ло вернулся на завод. Только успел он войти в ворота, как услышал, что по всему городу зазвучали гудки, возвещающие о введении в городе чрезвычайного положения.
Когда Сяо-ло вошел в свою комнату, ему показалось, что у него с плеч свалился огромный камень. Он пошел к умывальнику, смыл с себя кровь, промыл холодной водой на одежде места, залитые кровью, и лег на кровать. Сердце его, казалось, вот-вот вырвется из груди, но от усталости он тут же уснул.
Когда Сяо-ло проснулся, солнце стояло уже высоко. Вспомнив все, что произошло вчера, он забеспокоился: «Ай-й-я! Если полицейские найдут нож, они сразу же явятся сюда: на ноже выбита фабричная марка! Надо бежать отсюда!» Он поспешно вскочил, отыскал своего двоюродного брата, что-то шепнул ему и скрылся с завода.
* * *
Убийство Лю Тана вызвало большой переполох в доме Лю. Целый день в доме раздавались крики и стоны. Но больше всех, конечно, были напуганы Душегуб и Чжао Лю. Последний спрятался в своей комнате и никуда не выходил. А Душегуб, подобно раненому зверю, совсем потерял голову. Он целые дни ползал возле трупа сына и вопил во всю глотку, как осел.
