Годы бедствий | страница 71

Публика начала расходиться. Чжан Тянь-бао хотел еще что-то сказать, но надзиратели поспешно вытолкали его с детьми из зала, усадили в тюремную машину, отвезли в «Сиисо» и снова привели в старую камеру для политических. Тянь-бао и Сяо-ма, увидев Лао Хэя и других арестованных, обрадовались им, как родным.

Когда отец и сын со слезами на глазах рассказали обо всем, что произошло в суде, Лао Хэй, негодуя в душе, внешне сохранял спокойствие и начал успокаивать Чжан Тянь-бао и Сяо-ма:

— Не надо расстраиваться, мы еще придумаем способ, как с ними справиться! Не стоит падать духом!

Отец и сын послушались его, вытерли слезы, затаили ненависть в сердце, а злобу сменили на решимость. Однако Тянь-бао в этот же день заболел. Он не пил и не ел, целыми днями метался в жару. С каждым днем он слабел. Сяо-ма и Шунь-мэй сидели все время около него и плакали. У него от этого на сердце становилось еще тяжелее, а болезнь прогрессировала с каждым днем.

Лао Хэй предпринимал всевозможные меры, чтобы вызвать врача, достать лекарства. Днем и ночью он ухаживал за больным, поил его и кормил. Кроме того, он присматривал за детьми и старался как мог узнать о положении дел в суде. Однако шли дни, а новостей никаких не было. Лао Хэй начал нервничать. Состояние Тянь-бао не улучшалось, дети целыми днями плакали и таяли прямо на глазах. «Неужели в суде это дело нарочно затягивают? Этого никак нельзя допустить!» — думал Лао Хэй. Посовещавшись со своими товарищами по камере, он подозвал к себе Сяо-ма и, посмотрев ему в глаза, спросил:

— Сяо-ма, историю твоей семьи ты хорошо помнишь?

— Дядюшка Хэй, я ее до самой смерти не смогу забыть!

Тогда Лао Хэй достал лист бумаги, карандаш и сказал:

— Давай рассказывай все, начиная с того дня, когда вы убежали от голода. Только не торопись, старайся не упустить ни одной мелочи. Чем подробнее ты расскажешь, тем лучше. И говори медленнее.

— Хорошо! — согласился Сяо-ма и начал говорить.

Лао Хэй очень внимательно слушал его рассказ и все записывал. Если что-нибудь было не ясно, он переспрашивал. Так продолжалось целый день и только к вечеру Лао Хэй кончил записывать рассказ Сяо-ма. Он тут же прочел записанное отцу и сыну и спросил:

— Все правильно?

— Правильно! — ответил Сяо-ма. — Дядя Хэй, а для чего ты все это записал?

— Потом узнаешь! — похлопал Лао Хэй мальчика по плечу.

Затем он показал написанное своим товарищам по камере и внес по их советам кое-какие поправки. После этого он еще раз написал текст кассационной жалобы Тянь-бао в городской суд и текст протеста заключенных. Эти документы подписали все заключенные их камеры. Поставили на них оттиски своих пальцев и Тянь-бао с сыном. В очередную субботу Лао Хэй сумел тайком передать эти документы через пришедшую к нему на свидание женщину в редакцию одной из городских газет.