— Тут уж не до боли — день бы прожить, и то ладно!
Юй-чжэнь, услышав, что муж продал свою кровь, расстроилась и сказала дочери:
— Фэн-цзе, разогрей поскорее суп отцу.
— Погоди, дочка! Нужно экономить дрова! — Тянь-бао взял чашку с холодным супом и отхлебнул из нее пару глотков, потом вдруг отставил ее и подозвал сына: — Сяо-ма! Иди-ка сюда, покушай супу со мной!
— Я не голоден, — ответил Сяо-ма и отклонил руку отца. — Ты, папа, кушай, а я не хочу.
— Вот глупыш! Разве можно не есть целый день и не быть голодным?
Тянь-бао снова поднес чашку к губам сына. Тот сделал пару глотков и стиснул зубы. Тянь-бао прижал сына к груди и погладил его по голове:
— Твой отец всю жизнь тяжко трудится — и днем и ночью, и он ни разу не ел досыта. А твоя жизнь должна быть другой, не похожей на мою…
Сяо-ма, подняв голову, смотрел в блестевшие в темноте большие глаза отца.
— Папа, когда я вырасту, — сказал он, — я научусь работать, накоплю денег и все отдам тебе, чтобы ты мог досыта есть и носить хорошую одежду.
— Хороший ты у меня сын! — похлопал его по спине Тянь-бао. — Поскорее вырастай!
Неожиданно с улицы донеслись звуки выстрелов. Все в комнате — и взрослые и дети — испуганно умолкли. Послышался топот бегущих людей, и снова стало тихо.
— Что там такое? — с беспокойством вымолвил Тянь-бао.
— Я думаю, что если так будет продолжаться и дальше, то мы или подохнем с голоду, или нас перестреляют всех в конце концов, — сказала Юй-чжэнь. — Лучше уж переехать к сестре. Там всегда было спокойнее, чем в этом проклятом городе.
Тянь-бао также подумывал об этом. Но у него был твердый характер, и он не любил обращаться за помощью к родственникам или друзьям. Поэтому он часто говорил: «Надеясь на родственников — не разбогатеешь, глядя в чужой рот — не насытишься. Надеяться нужно только на самого себя». К тому же и путь туда предстоял немалый — восемьсот-девятьсот ли[5]. Как отправиться в такую даль без всяких средств? И на сей раз, когда зашел об этом разговор, он так и ответил:
— Все-таки лучше будет, если мы без родственников обойдемся. В этом году в каждой семье хватает своих забот.
— Что же, так и ждать, пока все не умрем с голоду? — спросила жена.
Сердце Тянь-бао при этих словах дрогнуло: она была права. Если не уехать отсюда, то как жить дальше?
Жена между тем продолжала:
— Ведь семья сестры не чужая нам. А потом, не будем же мы бездельничать и даром хлеб есть? Работать будем, кто как сможет.
Тянь-бао понимал, что в словах жены есть резон. И здесь и там — везде каждый кусок тяжелым трудом достается. В конце концов он никогда не допустит, чтобы его семья отнимала у кого-нибудь последний кусок, — работа найдется. И, глубоко вздохнув, он сказал:
