— Вот я и хочу спросить тебя, дядюшка Тянь-бао, — напрямик сказал Сяо-ло, — почему ты со своей семьей должен был продаваться хозяину? Разве твои предки задолжали ему что-нибудь?
— А разве не все равно, на кого работать, если хочешь жить и нужно своим горбом добывать пропитание? Хозяева эти к нам не так уж плохо относятся!
— Если вы не одумаетесь сейчас, то рано или поздно вам придется хлебнуть горя! — презрительно скривил губы Сяо-ло. — Что это за люди? Гуся на лету ощиплют! Не стоило с ними связываться… Добром это не кончится!
Все засмеялись, а Сяо-ло, сердито вытаращив глаза, продолжал:
— Нечего смеяться, если я соврал, то пусть я попаду в ад после смерти и пусть мне там вырвут язык!
Смех при его последних словах усилился и перешел в общий хохот.
— Папа, как-нибудь перетерпим этот год, а потом уйдем отсюда!
— Год кончится, тогда и посмотрим…
Вдруг на дворе раздался резкий окрик:
— Тянь-бао! Тянь-бао! Оглох ты, что ли?
Все испугались, словно услышали лай шакала, — голос принадлежал Чжао Лю.
Чжао Лю еще не составил себе определенного мнения о Тянь-бао, хотя и присматривался к нему все эти дни. «Уж как пить дать эти типы болтают всякую дрянь!» — думал он. Сегодня после ужина он обговорил с Душегубом детали поездки в Тяньцзинь и тут же отправился разыскивать Тянь-бао. Он тихо вышел во двор и услышал в одной из землянок смех. Незаметно подойдя ближе, он услышал, как Сяо-ло ругал хозяина, и это вызвало у него приступ ярости. Он хотел было с гневным видом войти в землянку, но потом решил послушать еще их разговор; однако через несколько минут, испугавшись, что крестьяне могут настроить Тянь-бао против хозяев, Чжао Лю громко позвал Тянь-бао, затем открыл дверь землянки и сердито крикнул:
— Ты куда-то ушел, а тут дело есть, и я нигде не могу тебя найти!
— Какое дело, господин Чжао? — спросил Тянь-бао.
— Хозяин собирается в отъезд, — мигая своими треугольными глазками, ответил Чжао Лю. — Нужно собрать его в дорогу. Зачем ты якшаешься с этим сбродом? Что хорошего ты услышишь от этих мерзавцев! — И он крикнул внутрь землянки: — Болтаете здесь всякий вздор! Ну, подождите! — он выругался и, поторопив Тянь-бао, ушел.
В землянке наступила тишина, все прильнули к окнам, ожидая, что будет дальше. У многих от злости позеленели лица — батраков переполняла ярость, но они не смели открыть рта.
— Плохи дела, плохи! — нарушил, наконец, тишину отец Да-бао. — Этот тип слышал все, о чем мы здесь говорили, и теперь пошел докладывать Душегубу.
