Пространство поражало. Выйдя из камина и чарами смахнув приставшую к мантии золу, Макс поднял голову и сперва подумал, что оказался на улице. Высоко над ним простиралось голубое небо, сыпавшее снегом. Но тот не долетал до голов торопящихся волшебников и волшебниц, рассыпаясь иллюзией — тонкая магия, как и сам потолок. Холл под этим искусственным небом больше походил на площадь со статуей министра Голицына в середине. Площадь окружали самые натуральные терема с резными переходами и пряничными башенками. Над входом в каждый висела табличка с позолоченным названием Управления на ней.
— Свежие «Известия»! Свежие «Известия»! — кричал мужчина в ярко-малиновой мантии, помахивая в воздухе передовицей. Рядом с ним парил лоток, где пирамидой высились свёрнутые в трубки газеты. — В этом номере: последнее интервью Константина Мелехова, новый законопроект об изменении стандартов котлов, обзор последних!..
Его голос затерялся в шуме толпы — сотрудники возвращались с обеда, на ходу стягивали шапки и рукавицы, растирали румяные от мороза щёки и по мостовой холла разбредались к своим теремам. Многие были хмуры, но Макс не мог не отметить красоту местных женщин — высоких, статных и очень живых, с длинными волосами, заплетёнными в косы или убранными высокими гребнями. Тут и там блестели золотые часы, украшения, в мягком свете переливались дорогие меха. Перед стойкой с медным самоваром, где пожилая женщина продавала чай и пышные булочки, собралась целая очередь, преимущественно состоявшая из молоденьких стажёров, громко обсуждавших что-то весёлое.
Дед уверенно направился к одному из теремов, и Макс последовал, стараясь держать лицо.
— Винтерхальтер! — раздался вдруг оклик. Макс повернулся и степенно кивнул вынырнувшему из толпы ровеснику.
— Господин Мышкин, рад встрече.
Ярослав Мышкин поправил меховую шапку и ухмыльнулся с таким видом, словно поймал Макса с поличным. В Дурмстранге он неизменно находил забавным произношение Макса, когда тот говорил по-русски, и теперь, конечно же, вновь имел на языке старую шутку. Вот только прежде, чем она сорвалась, Мышкин заметил остановившегося поодаль барона.
— А ты… о-о-о… — пробормотал Мышкин, стушевавшись под пристальным холодным взглядом. — Ты… так ты идёшь завтра с нами в театр? Мне Дима сказал, что тебя пригласил.
— Иду, — чеканно ответил Макс. — Поговорим завтра. Сейчас мне пора.
— Да, я вижу, — выдавил Мышкин и ретировался.
Когда Макс вернулся к деду, тот ничего не сказал, молча продолжил движение, и Макс за его спиной устало потёр переносицу.
