Мы будем пить | страница 3
Стоп.
Я резко сажусь и моргаю, пытаясь понять, что происходит. Вокруг шумит по воле ветра лиственный лес, вдалеке ухает сова. Пахнет дымком, навевая мысли о виски, и кто-нибудь прописал бы уже Итачи очки — его зрение ещё гаже моего! Вдруг лёгкие пронзает боль, и я кашляю, закрывая рот ладонью. Та в крови.
— Итачи-сан? — Кисаме снимается с места и оказывается рядом так быстро, что я невольно вскрикиваю. — Эй, эй, спокойно, свои. Воды?
— Что… что за чёрт? — я могу лишь пялиться на кровь на руке, морщась от боли в лёгких.
Кисаме смотрит откровенно недоумённо.
— Что-то новое?
Я заторможенно поднимаю взгляд на него и едва не вскрикиваю снова. Одно дело видеть на экране — но совсем иное лицезреть это… существо рядом, скользить испуганным взглядом по его выпученным рыбьим глазам, жабрам, синевато-серой коже. Кисаме ловит этот взгляд и хмурится, а я выдавливаю:
— Прости, — и наконец замечаю, что голос совсем не такой, как должен быть у Итачи. Что голос женский.
Слишком глубоко вошла в персонажа. Чёртов виски.
— Ничего, — всё ещё напряжённо отвечает Кисаме и протягивает флягу. Пью чистую родниковую воду, с которой не сравниться бутилированной и той, что льётся из крана даже в самом лучшем эко-районе. Подобные чувства к воде я испытывала лишь однажды, когда во время выездной летней практики на станцию в полях у моей команды было задание создать учёт гнёзд аистов в окрестных деревнях. В те дни мы проходили десятки километров пешком, общались с местными жителями, смеясь, замеряли на глаз высоту деревьев, где гнездятся птицы-символы нашей родины, а затем деревенские поили нас водой из колодцев. Мне, городскому ребёнку, это было в новинку. — Вы в порядке, Итачи-сан?
— Да, — я утираю губы рукавом и ловлю взгляд, которым Кисаме проводит это движение. Нормально! Я мало того, что погрузилась слишком глубоко в по некой причине фем-версию персонажа, так ещё и напарник хочет меня — то есть, Итачи. И всё это посреди сраного леса.
Тревога усиливается с каждой секундой.
— Кисаме, — он смотрит в глаза, готовый слушать. — Не смотри на меня так.
— Не понимаю, о чём вы, — Кисаме тут же отводит взгляд, и это показатель — одновременно пытается скрыть мысли, не встречаясь взглядом с менталистом, и боится последствий-гендзюцу.
А вот это уже хорошо.
— Понимаешь, — по возможности спокойно констатирую я, непроизвольно проверяя, плотно ли запахнут плащ на груди. Она куда меньше, чем моя, и я малодушно радуюсь, потому что и это движение Кисаме ловит взглядом искоса.