Под вопли страдания Мей обернулась через плечо. «Смотри, — подумала она, мысленно обращаясь к напарнику — его самого, отлично укрывшегося, не видела, но знала, что он неподалёку. — Не смей недооценивать меня». Она провела пальцем по нижней губе, словно стирая следы прошлых техник, и двинулась вперёд, к дому.
Внутри охраны оказалось куда меньше — основные силы явно были брошены на защиту внешних рубежей. Без проблем разобравшись со всеми, кто встретился на пути, Мей неспешно раздвинула сёдзи центрального зала.
— Добрый день, Кавагучи-сан.
Мужчина сидел на татами весь бледный, вспотевший, с в ужасе выпученными глазами. Он был некрасивым: тяжёлая челюсть, пухлые губы в обрамлении усов-пёрышек и хлипкой бородёнки, большая залысина на полголовы. Не мечта, вовсе нет.
— Рокуро-сама передаёт вам привет и просит вернуть долг, — Мей приблизилась с грациозной медлительностью и сверху вниз посмотрела на него с недоброй улыбкой. — Вы ведь не замедлите так поступить, верно? Иначе… — она наклонилась, приблизив своё лицо к его. — Мне придётся вернуться, и наше общение будет куда менее приятным, чем сейчас…
Кавагучи затрясся сильней и отпрянул, пополз спиной вперёд, пока не упёрся в стену. Глядя на это, Мей мягко рассмеялась, а затем подмигнула и послала мужчине воздушный поцелуй — новое облачко едкого дыма, не такого сильного, правда, как раньше — ей надо было припугнуть Кавагучи, а не убить, так что кислота только пощипала его за щёки. Впрочем, и этого хватило для того, чтобы он заскулил от ужаса; острый запах аммиака резко ударил в ноздри. «И это называется мужчина», — с презрением подумала Мей и вышла, не оглядываясь, оставив Кавагучи в расползавшемся по полу пятне.
Что не так с мужской породой сейчас? Почему мужчины стали либо слабее ребёнка, либо неотёсанней и грубее последнего дикаря? Где же те, кто способен красиво завоёвывать женские сердца?..
Подойдя к условной точке, где они с товарищами условились встретиться, Мей замерла, шокированная. Ясуо и Тецуро лежали лицами вниз в лужах собственной крови, вытекавшей из ран. Оба были мертвы.
— Ты закончила?
Мей вздрогнула и заторможенно повернулась к Кисаме; тот стоял чуть в стороне, прислонившись спиной к дереву и скрестив на груди руки.
— Да, я… Что здесь произошло?
— Они шпионили против деревни, — отозвался Кисаме буднично. — Я убил их. Приказ Мизукаге.
Мог бы соврать, что на них напали враги. Не стал. Что за прямолинейный человек…
— Ты ведь умная девочка и будешь молчать, правда? — он оскалился, обнажая острые треугольные зубы. — Мизукаге-сама не хочет смерти носителя Кеккей Генкай, но… — Кисаме расширил оскал. — Моей-то катане всё равно, чью глотку перерезать.
