Постройки первых пятилеток — дань увлечению конструктивизмом, когда, по выражению Корбюзье, архитектура стала царством прямого угла.
Как-то в Замоскворечье Федор набрел на запущенный купеческий домишко с мезонином, на который не обратил бы внимания, если бы не увидел в скверике около него бюст великого драматурга Островского из черного гранита. Словоохотливые старушки сказали, что здесь драматург родился и жил много лет. На скамейках вокруг памятника сидели женщины, качали младенцев в колясках, судачили, в песочнице играли дети, и ничто не напоминало, что по этой земле ходил когда-то молодой стряпчий Островский, еще без бороды и усов, подстриженный под скобку.
Зато в усадьбе Толстого на Девичьем поле все сохранено, как было при его жизни. В нижней столовой на длинном столе для всей большой семьи — у Толстого было тринадцать детей — расставлены простые тарелки с темно-синими цветочками. Выставлены даже сапоги и ботинки, сработанные руками писателя.
Так и ждешь, что сейчас вот выйдет он из углового кабинета, откуда со всем миром говорил своими великими, страстными книгами, неожиданно обыкновенный и простой, какой-то домашний, в широкой темной блузе, сшитой женой, поднимется к семье и гостям, собравшимся за вечерним чаем, сядет в сторонке, такой чужой и одинокий среди них; потом будет играть в шахматы с Танеевым; если тот сдаст партию, то должен сыграть на рояле, стоящем в углу против окна, а если проиграет Толстой, он будет читать из своих новых произведений.
А когда гости разъедутся, а дети разойдутся по своим комнатам, в маленькой, тесной спальне Толстой будет говорить с Софьей Андреевной о неудачном замужестве старшей дочери, своей любимицы Тани, будет долго и мучительно спорить с женой о наследстве…
Ученье давалось Федору легко, он схватывал и запоминал мысли лекторов на лету, его молодой, острый ум, его воображение работали ясно и четко, помогали ему и его многолетняя работа в леспромхозе и на строительстве Красноярской гидростанции, и его жизненный опыт.
Но институт не мог удовлетворить все его духовные потребности, ответить на все вопросы, которые ставила перед ним жизнь: его волновала и борьба колониальных народов за свободу, и бунт молодежи на Западе, и проблемы социологии, и «зеленая революция», и полеты в космос — это было время исторического прорыва советских космонавтов во Вселенную, — и электроника, и лазеры, и ядерная физика — ознакомившись с ней, он даже пожалел, что не поступил в МИФИ, — и театр, и литература.
