Какое дикое, пустынное место! Он даже представить не мог, что существует на земле такой первозданный хаос. У него было такое чувство, будто после мирового катаклизма все живое на земле уничтожено и только они, горстка людей на острове, укрытом ледяным панцирем, остались во всей вселенной, да еще чайки-поморники, с пронзительными металлическими вскриками ширявшие над прибрежными скалами.
Да, вот он оказался на безлюдном острове в безграничном океане, за которым лежит уже другой континент, Америка, а тоска его по Светлане не проходит, он еще сильнее чувствует свое одиночество, потому что тоска не есть что-то внешнее, зависящее от того, где ты находишься, а она в тебе, растворена в твоей крови, и куда бы ты ни уехал — не избавишься от нее.
1
Возвратился Федор домой в конце октября с последним теплоходом. Со дня на день лед должен был сковать реку, и теплоход двигался сквозь плотную шугу, ломая широкие забережины.
Он сошел в Усть-Ковде, чтобы перед долгой зимой повидать учителя рисования.
С юношеским увлечением слушал тот рассказ Федора о его северной одиссее, рассматривал рисунки, сделанные Федором на Северной Земле.
— Мы считаем, что наш край суровый. Да по сравнению с Арктикой у нас рай земной! — смеялся Иван Гаврилович. — Да, самое главное: Светлана Сергеевна прислала письмо! — спохватился он и подал Федору конверт. — Ваши материалы рассмотрены, одобрены, и крайисполком вынес решение взять под государственную охрану нашу острожную башню и еще пять других построек.
Федор не предполагал, что строки, написанные Светланой, так взволнуют его: руки дрожали, буквы прыгали перед глазами…
«Вспоминает ли меня милый Федя Устьянцев? Передайте ему мой самый сердечный привет…»
— Прекрасная женщина, а не повезло ей в жизни: мать-одиночка! — не замечая волнения Федора, продолжал Хоробрых.
Федор почувствовал, что у него подкашиваются ноги, голова пошла кругом. Что он говорит, какая мать-одиночка?
— А разве она не замужем?
— И никогда не была: девушкой ее обманул какой-то женатый проходимец.
Горячая кровь со звоном бросилась ему в лицо. Значит, она сказала неправду, что замужем. Зачем? Наверное, чтобы вырыть этим непроходимую пропасть между им и собой. Но если она свободна… Это же все меняет, все! Он должен немедленно ехать к ней… Но последний теплоход ушел, навигация закончилась… В межсезонье, до ледостава, когда прокладывается зимник — санный путь по реке, никакого сообщения с Красноярском нет… До ближайшего аэропорта триста километров… Погоди, теплоход ушел часа полтора назад, в Подъеланке у него остановка, он будет грузиться часа два, а то и больше, если много груза… На моторке можно догнать его, но лодки по Студеной давно не ходят из-за шуги и больших ледяных закраин… Только если на лыжах… Двадцать километров — это два часа ходу… В интернате много ученических лыж… Деньги на билет у него есть… Но как объяснить Ивану Гавриловичу свой поспешный отъезд? И лыжи придется просить у него… Другого выхода нет… Иван Гаврилович его поймет…
