— Лети, падай вниз, бесформенный, ленивый обломок диабаза, ложись в плотину, работай на пользу людям!.. Все! Плюхнулся!.. Да здравствует солнце, да скроется тьма!..
Вот она, та жизнь, о которой он мечтал: потная, соленая, захватывающая, героическая!
Как же сладко было после такой работы, вытянувшись на койке, чувствовать, как болят, отходят и расслабляются натруженные мышцы! Он проваливался в сон внезапно, будто падал с гребня плотины в черную реку беспамятства, и спал как бог, пока его не поднимал неистово задребезжавший будильник.
Поселился он в шоферском вагончике вместе с Алексеем. Брат поступил на курсы шоферов, и Федор ревностно наблюдал за его учебой, помогал разбирать электрические схемы, возил с собой в кабине самосвала, показывая, как надо орудовать рычагами управления. Заставил Алексея брать в библиотеке книги и требовал рассказывать о прочитанном. Водил его в кино и после расспрашивал об увиденном, учил разбираться в содержании фильмов. Строго следил, чтобы тот не связывался с шалопаями, занимался спортом. Непривычный к такому напряженному ритму жизни, брат ныл и жаловался, что просвета не видит, грозил, что сбежит домой, но Федор был беспощаден:
— Хочу сделать из тебя человека, дурья ты башка! Потом благодарить будешь!
Через месяц Григория выписали из больницы, Федор на катере отвез его домой. Отчиму сделали протез-бутылку, он стал учиться ходить, но долго не мог привыкнуть к нему, стеснялся показываться на людях, больше сидел на крыльце под навесом, тоскливым, потухшим взглядом уставившись в одну точку, и большим охотничьим ножом строгал сосновое полено, превращая в стружки, а сострогав полено до спички, выбрасывал, брал из кучи приготовленных на растопку дров новое полено и принимался строгать. Бессмысленное, отупляющее занятие. Только для того, чтобы отвлечься от безотрадных, гнетущих мыслей.
Катя лето провела в Крыму. Вначале она часто писала Федору длинные ласковые письма, постепенно письма приходили все реже, становились короче, небрежнее, суше. Федор не знал, чем объяснить эту перемену, тревожился, все сильнее тосковал по Кате, в августе даже хотел бросить работу и уехать к ней, но начальник строительства и парторг уговорили его не покидать стройку в самый ответственный период: надо было до начала зимнего ледостава сомкнуть береговые части плотины и перекрыть проран, вновь оградить котлован перемычками и отвести реку в строительную траншею. Не вызывать же из отпуска инженера, который впервые за три года уехал отдохнуть!
