.
В Соединенных Штатах в условиях набиравшего силу "вьетнамского синдрома" все более широко распространялись антиинтервенционистские настроения, Пентагон и военно-промышленные круги становились объектом острой критики не только со стороны левых группировок, но и значительной части членов конгресса, буржуазных средств массовой информации. Как признавал сам Никсон, "некоторые американцы, похоже, желают возвращения к основной философии 30-х годов и сопротивляются вмешательству США в мировые дела. Консенсус, который поддерживал нашу национальную приверженность американскому военному могуществу в послевоенные годы, больше не существует" >78. В этот период, как никогда после второй мировой войны, оказался подорванным престиж наиболее реакционных, экспансионистских сил в стране.
К концу 60-х годов многие влиятельные деятели в республиканской партии стали все больше утверждаться во мнении, что надежды с помощью агрессивной политики укрепить свои международные позиции и одновременно ослабить влияние СССР, других социалистических стран, сил социального прогресса в мире оказались несостоятельными. Правительство Никсона вынуждено было считаться с реальной ситуацией внутри страны и за рубежом и занялось поисками новой внешнеполитической стратегии, отвечавшей изменившимся возможностям американского капитализма. Однако следует учитывать, как подчеркивал Анат. А. Громыко, что "при этом оно не отказывалось от многих старых политических целей и к тому же все время находилось под давлением ультрареакционных сил, не одобряющих какой бы то ни было положительный сдвиг в американской внешней политике в сторону реализма" >79.
На съезде республиканской партии 1968 г. Никсон заявил в своей речи по поводу его выдвижения на пост президента: "После эры конфронтации пришло время для эры переговоров". Однако он тут же дал понять, что главным элементом его политики, направленной на обеспечение международных позиций Соединенных Штатов, станет опора на силу, прежде всего военную: "Поскольку мы вступаем в период переговоров, мы восстановим силу Америки настолько, чтобы всегда вести переговоры с позиции силы и никогда с позиции слабости" >80. Эту же мысль Никсон подтвердил и в своем инагурационном выступлении.
Никсон определил три столпа, на которых республиканское руководство собиралось строить свою военнополитическую стратегию, — партнерство (в рамках руководимых США военных блоков), сила и переговоры. Включение переговоров с "потенциальным противником" в число равноправных элементов стратегии наряду с традиционными ее компонентами — силой и партнерством — явилось новым обстоятельством, свидетельствовавшим о повороте в какой-то мере к реализму во внешней политике США. Генеральной целью военно-политической стратегии объявлялось уже не приобретение абсолютно доминирующих позиций в мире, а сохранение "динамичного статус-кво" путем поддержания "равновесия сил". Однако это не означало, что администрация Никсона собиралась сдать в архив теорию и практику американской силы, она задавалась целью перестройки внешней политики на прежних военно-силовых основах, но более приспособленных к новым мировым реальностям. При этом правительство ставило перед собой, как отмечал советский историк Ю. М. Мельников, задачи "некоторого "видимого" отступления США при сохранении их "невидимого" присутствия, влияния и силы (так называемая политика низкого профиля), поддержания на достаточно высоком уровне и, более того, по возможности дальнейшего наращивания военного потенциала и силы США при более осторожном, выборочном отношении к вопросу об ее прямом применении… использования в более широких масштабах военного потенциала и силы союзников США и "невоенных" элементов их собственной силы для достижения своих внешнеполитических целей, игры на балансе сил между "другими мировыми центрами силы". — СССР, КНР, Западная Европа, Япония — при проведении дипломатических переговоров… заключения соглашений для обеспечения военно-стратегических, экономических и политических интересов США с другими государствами, для предотвращения вовлечения Америки в местные конфликты"
