Госсекретарь Джордж Шульц сказал мне, что, даже если единственным итогом первого знакомства с Михаилом Горбачевым станет договоренность о следующей встрече на высшем уровне, все равно это можно считать успехом. Однако мне хотелось достичь большего.
Я был убежден, что преодолеть барьер недоверия, разделяющий наши страны, можно, лишь установив личные взаимоотношения между лидерами двух сверхдержав. За предшествующие нашей встрече годы я убедился, что отдельные представители в советском правительстве испытывают перед Америкой истинный страх. Мне хотелось объяснить Горбачеву, что самое важное для нас — это мир и что у Советского Союза нет никаких оснований для опасения, поэтому в Женеву я прилетел со своим планом.
Русские привезли на женевскую встречу свою команду дипломатов и экспертов по контролю за вооружением, мы — свою. Но мне важно было поговорить с Горбачевым наедине.
Поскольку Горбачев вступил в должность всего лишь восемь месяцев назад, мы едва успели обменяться с ним несколькими посланиями. Однако этого оказалось достаточно, чтобы предположить: новый советский лидер отличается от тех, с кем мы имели дело раньше.
В то утро, когда мы впервые пожали друг другу руки и я увидел его улыбку, я почувствовал, что не ошибся, и ощутил прилив оптимизма: мой план мог осуществиться.
Наша первая встреча состоялась в присутствии советников, мы с Горбачевым сидели друг против друга. Свою команду я уже успел предупредить о своих намерениях.
В то время как технические эксперты обеих сторон начали свои выступления, я обратился к Горбачеву: «Пока наши люди обсуждают тут необходимость контроля за вооружением, почему бы нам не выйти глотнуть свежего воздуха?»
Горбачев поднялся еще раньше, чем я успел закончить фразу. Мы вышли наружу и спустились вниз по холму, двигаясь по направлению к примостившемуся на берегу озера гостевому домику.
Когда мы спускались по склону холма, дул бодрящий ветерок, было холодно. Я заранее попросил своих сопровождающих растопить камин в домике, что они и сделали, едва не перестаравшись. Уже позже я узнал, что огонь развели такой буйный, что он охватил деревянные украшения над камином и моим людям пришлось тушить его из всех оказавшихся под рукой сосудов с водой, после чего в течение двух часов до нашего прихода камин вновь пришлось растапливать.
Мы устроились у ярко пылающего очага, лишь мы вдвоем и наши переводчики, и я сказал Горбачеву, что мы с ним оказались в неповторимой ситуации в неповторимое время: «Вот мы здесь, вдвоем в одной комнате, возможно, единственные два человека на земле, которые могли бы начать третью мировую войну. Но это лишь доказательство того, что именно мы вдвоем можем стать и источником всеобщего мира».
