Марк удивился, но принял тяжесть тела своего маленького брата. Тавви устало съежился на его руках и насторожился.
— Что случилось? — Спросил он. — Все плачут.
Магнус прошелся ладонью по волосам. Он выглядел ужасно измотанным.
— Мы ничего ему не говорили, — сказал он. — Мы подумали, это должны сделать вы.
Марк отошёл от двери на несколько шагов, чтобы они встали на участке дороги, освещённом светом из прихожей. Хелен последовала за ним. Он опустил Тавви на тротуар. Именно так Волшебный народ приносил плохие новости, лицом к лицу.
— Ливви ушла, дитя, — произнес Марк.
Тавви выглядел сбитым с толку. — Ушла куда?
— Она перешла в Сумеречные Земли, — продолжал объяснять Марк. Он изо всех сил старался найти правильные слова; смерть у фейри была настолько не похожей на смерть людей.
Блэкторновские глаза Тавви, цвета морской волны, расширились. — Тогда мы можем спасти её, — сказал он. — Мы можем пойти за ней, правильно? Как мы забрали тебя, когда вы пошли за Кираном.
Хелен издала едва различимый звук. — Ох, Октавиан, — сказала она.
— Она мертва, — произнес Марк беспомощно, и увидел, как Тавви содрогнулся от этих слов. — Смертные жизни так коротки и хрупки перед лицом вечности.
— Марк, — произнесла Хелен, присев на землю и протянув руки к Тавви. — Она ушла так храбро, — сказала она. — Ливви защищала Джулиана и Эмму, наша сестра — она была такой смелой.
Слёзы начали течь по лицу Тавви. — Где Джулиан? — спросил он. — Куда он ушёл?
Хелен опустила руки. — Он с Ливви в Безмолвном Городе. Он скоро вернётся, позволь нам забрать тебя домой…
— Домой? — сказал Тавви пренебрежительно. — Ничего здесь не может быть домом.
Марк знал, что Саймон подошёл к ним и встал позади.
— Хороший, бедный малыш, — произнес он. — Послушай, Марк…
— Октавиан, — это был голос Магнуса. Он стоял в дверном проходе, смотря на плачущего мальчика. В его глазах была усталость, но и невероятное сострадание. То сострадание, которое приходит только с бессмертной жизнью.
Магнус выглядел так, будто собирался сказать больше, но к нему подошли Раф и Макс. В тишине они спустились по ступенькам и пошли к Тавви; Раф был почти такого же роста, как он, хотя ему было всего пять. Он потянулся, чтобы обнять Тавви, и Макс тоже — и, к удивлению Марка, Тавви позволил себе немного расслабиться, принимая объятия и кивая, когда Макс что-то тихо прошептал ему.
Хелен поднялась, и Марк задался вопросом: выражало ли его лицо то же самое, что и её, — боль и стыд. Стыд, что они не смогли успокоить своего младшего брата. Брата, который едва их знал.
