Оказалось, что болеет вся группа. Страх Маши перерос в панику. Она отложила телефон и обхватила себя руками. Ее била крупная дрожь. Надо было срочно сообщить директору садика о чрезвычайном происшествии, а потом вызвать врача для себя. Но психологически это было чертовски трудно сделать, потому что тогда она узнает, что с ней случилось. А девушке казалось, что как раз сейчас она поняла, что значит выражение «блаженство в неведении».
Отогнав от себя дурацкие мысли, она позвонила директрисе и рассказала, что случилось. Та обещала немедленно связаться со всеми воспитателями и поручить им проверить, как обстоят дела у других групп. После этого Маша сообщила Нине Георгиевне Залесской, что, кажется, это действительно какая-то проблема в детском садике.
Потом Маша связалась с семейным врачом и попросила срочно прийти. И хотя у доктора Лазарчука тоже был выходной, он не стал отказываться, потому что очень хорошо слышал, каким голосом разговаривает девушка. Доктор пообещал приехать в течение часа.
Маша повесила трубку, поднесла к губам бутылку с минеральной водой, сделала глоток и обнаружила, что глотает с трудом — половина воды выплеснулась через нос. Девушка почувствовала, что если она сейчас не сядет, то грохнется в обморок от страха.
Если бы на атомные электростанции разрешались экскурсии, то, наверное, многие из посетителей были бы жестоко разочарованы тем, что видят внутри. Там нет ни мерцающих мертвенным зеленоватым светом блоков реактора, ни таинственных темных закоулков, ни мутных личностей в костюмах радиационной защиты.
АЭС больше всего похожа на какой-то очень чистый заводик. Цеха, механизмы, люди в белых халатах. Все вылизано, никакого мусора и чрезмерного шума — только ровный гул турбин, внушающий подсознательное ощущение восторга от той мощи, рядом с которой ты находишься.
Третий энергетический блок на Егорьевской АЭС был наконец-то построен, опробован в действии и готов к пуску. Это всегда событие, но в этот раз — в особенности, потому что работать было крайне нелегко. Казалось даже, что сама судьба против того, чтобы работы были закончены. То обрывалось финансирование, то вдруг становились на дыбы защитники окружающей среды, то просто что-то шло не так, как планировалось. Но вот, наконец-то, собрали громадный корпус реактора, наладили систему охлаждения, многократно проверили систему защиты.
До открытия оставалось два дня.
Сейчас на энергоблоке шли последние косметические работы — что-то подкрашивалось, что-то конопатилось, ввинчивались лампочки в плафоны, врезались замки в двери. Нормальная суета, рабочая и вдохновляющая. Особенно если учесть, что строители последний месяц вкалывали без единого выходного дня и теперь им оставалось сделать последний рывок, после которого они получат деньги и отправятся в заслуженный отпуск.
