В странной кличке он делал ударение не на втором слоге, а на первом. Белобрысый Григорий Покровский, которого активно искали оперативники и аналитики из Отдела быстрого реагирования, всегда откликался на это прозвище. Кстати, Ярослава запросто бы опознали как человека, которому Неверов дал прозвище Лаборант.
Хабар подошел к лестнице и подозвал командира. Посветив фонариком наискосок и вниз через отстойник, он выхватил из мрака площадку, похожую на ту, на которой сейчас стояли террористы. Только находилась она метров на тридцать ниже.
— А собственно, вот здесь, — ответил Покровский. — Только придется немного пошуметь.
— Угу, я в курсе. Ох, надеюсь, это нам боком не вылезет… — вздохнул Ярослав.
— Синус, да если бы у меня была возможность как-то обойтись без этого, я бы ничего не взрывал, — развел руками Хабар.
— Гриша, это я в пространство. Ладно, пойдем уже.
Ничего не скажешь, спуск был гротескным. Лестница, хоть и была еще вполне прочной, казалась чем-то едва осязаемым, чем-то вроде моста толщиной в волос, по которому правоверный мусульманин проходит после смерти, чтобы оказаться в раю. Ярослав и его помощники были битыми жизнью, опытными профессионалами. Но здесь, в этой яме, даже они ловили себя на том, что стараются держаться поближе к стенам. И никто даже не пытался это как-то исправлять, все понимали, что действительно: лучше так, чем короткий полет до жирной черной воды…
Оказавшись на второй площадке, террористы испытали нешуточное облегчение. Все-таки теперь под ногами был осязаемый бетон.
Покровский снял со спины рюкзак, вытащил из него молоток, фонендоскоп и кусок мела.
— Замолчали все! — приказал он, вставил в уши слуховые трубки, приложил наконечник к стене и стал несильно бить по ней молотком, двигая фонендоскоп туда-сюда. Время от времени он ставил на стене мелом метку. Остальные терпеливо наблюдали за его священнодействиями.
Процесс шел минут пятнадцать. Наконец Покровский вытащил фонендоскоп из ушей и удовлетворенно кивнул.
— Замурованный проем расположен вот так… — сказал он и обвел предполагаемый контур, так что получился абрис арки. — Чтобы мне его вскрыть, надо грохнуть заряды вот так… В общем, вы идите наверх, я тут пошаманю и присоединюсь.
Ярослав был командиром, но, когда речь шла о вещах профессиональных, он никогда не пытался гнуть свою линию. К тому же он тоже был грамотным подрывником и понимал, насколько сейчас важно для Покровского, чтобы никто не стоял у него над душой. Без преувеличений: работа предстояла ювелирная — надо было создать пролом в стене, но так, чтобы не обрушить замурованный проход. Трудность в том, что проход старый и неухоженный. А все сооружения, находящиеся в неблагоприятных условиях эксплуатации, ломаются с устрашающей быстротой, стоит только прекратить делать им своевременную профилактику.
