Иногда Ирина робко заикалась о том, что надо бы выдать Майыс за Дмитрия. Но Федор кричал:
— Скорей умру, чем выдам ее за нищего Эрдэлира!
В это лето Лука Губастый редко показывался дома. Как говорится, у сытого да богатого и дети заносчивы и дерзки. Толстый, в мать, с багровым, широким лицом, с глубоко сидящими маленькими желтыми глазками, он за свою недолгую жизнь успел овладеть всеми пороками подлунного мира. Не найдя в наслеге равных себе по борьбе и дракам, Лука жаждал выйти на улусную арену силачей и всюду искал малейшего повода, чтобы учинить драку или скандал. За ним быстро утвердилась слава, что он может в один присест выпить неимоверное количество водки и поставить на карту огромную сумму денег.
Теперь Федор Веселов частенько недосчитывался то лучшей кобылицы из табуна, то нагульного вола из стада. И всякий раз, когда начинались шумные поиски пропавшей скотины, из какого-нибудь дальнего уголка улуса приходила весточка от сынка: пусть, мол, не ищут, это он распорядился.
Стоял безлунный осенний вечер. Наутро Веселовы собирались переехать в свою дулгалахскую зимнюю избу. Косолапая Варвара еще позавчера ушла готовить помещение к приезду хозяев. Посуда и вещи уже были уложены в узлы да ящики, и в большом летнике стало пусто. Все мрачно сидели за скудным ужином вокруг стола, поставленного перед камельком.
Вдруг со стороны тракта послышался топот бешено мчавшегося коня.
— Видно, шалопай наш куда-то скачет, — проговорил, ни к кому не обращаясь, Федор, прижимая ладонь к больным глазам.
Лука Губастый часто проезжал мимо родного двора, но уже давненько не заглядывал к своим. И на этот раз он, судя по удаляющемуся топоту копыт, проехал мимо.
— Сынок-то наш… — не успела высказать осуждение неразговорчивая Ирина, как топот снова послышался где-то поблизости, и вскоре конь остановился у ворот.
Веселовы с удивлением посмотрели друг на друга.
Лука сильно рванул запертую на крючок дверь.
Он был во хмелю. Тяжелой походкой, будто к ногам его были привязаны пудовые гири, он подошел к столу и грузно уселся на лавку. Вытащив из кармана бутылку водки, Лука с грохотом поставил ее на стол и забасил:
— Отец Федор!
— Что, дорогой?
— Мать Ирина!
— Что, сынок?
— Ночевать я к вам приехал.
— Хорошо, — кивнул Федор, — пора вспомнить и дом свой.
— Да… ночевать! Или, может, прогоните? А не в этом ли гнездышке я родился и рос? Ну ладно, не обижайтесь на меня. Примите вот это в подарок.
— О чем он? — встрепенулся Федор.
