Но собака не ошибалась: приемные дети росли, а свои погибали.
Держать приемных детей было выгодно во всех отношениях: с ними «развлекался» Лука, а вырастут — станут даровыми работниками; ну, а если и умрут, так ведь это вместо родного ребенка.
Сиротку Майыс Веселовы взяли к себе в семью именно с этой целью. Гибкая, как речная лоза, чернобровая Майыс росла бойкой и веселой девочкой. Бывало, вырежет из озерного тростника дудочку и, играя на ней, бежит вдаль, чтобы пригнать домой пасущихся коров. А то еще вырезала она из бересты фигурки всяких животных и зверей. Все они бегали, спали, ели — словом, жили своей жизнью. Девочка прикалывала их к дощечке в определенном порядке, и получался целый рассказ из жизни охотников и скотоводов.
Красивой и здоровой росла Майыс.
Девочку не особенно обижали в семье, так как за нее можно было получить большой калым с будущего мужа. Ее даже отдали вместе с Лукой в приходскую школу, которую она в одиннадцать лет легко окончила, оставив хозяйского сынка во втором классе. Тем не менее Майыс часто напоминали прозвище ее деда.
— Эй, внучка Косого Журавля! Про коров-то забыла, — бывало, крикнет ей кто-нибудь.
Майыс мрачнеет, вспоминая, видно, что она лишь воспитанница. Поджав губы и опустив глаза, она покорно идет к своим коровам, пасущимся среди тальника, по краям широкой долины, где обычно растет дикий горошек. Она идет к своим коровам, и подол ее короткого ситцевого платья развевается на ветру, и кажется, что она парит над землей.
— Но, живее!
Майыс вздрагивает, словно ее ударили хлыстом, сбивает тыльной стороной ладони цветок сладко-горького паслена и, дуя в дудку из тростника, бежит вприпрыжку к лесу. Она играет протяжную песенку и через каждые два шага, в такт движениям, берет высокую ноту.
А из зарослей навстречу ей выбегают тупорылые коровы — и бурые, и рыжие, и пестрые. Самой Майыс уже не видно, а из чащи все еще доносится ее голос. То замирает, то снова раздается шуточная девичья песня о встрече с любимым, вернувшимся в родные края в городском обличье.
— Эй! Внучка Косого Журавля! — несется ей вслед.
Сам Косой Журавль, сгорбившийся, высокий, одноглазый старик с клочковатой бородой, один раз в году, обычно осенью, приходит откуда-то посмотреть на Майыс. Бывало, зайдет в юрту в своей изодранной оленьей дохе, сядет на крайние нары у дверей, прислонится к косяку и сидит так, уставившись в одну точку единственным полузрячим глазом с бельмом, покачивая при этом головой.
