Лобанов замер на мгновение в дверях почтовой станции, окинул взглядом санный обоз, увидел княгиню Трубецкую с Ниночкой и вздохнул тяжко.
— Ну, вот, дикие бабы аж из самого города Санкт-Петербурга по нашу душу пожаловали, — промолвил он, наблюдая за вылезающей из саней Ниночкой. Та бесстрашно двинулась к Лобанову. — Поздравляю, — и офицер склонился в шутовском поклоне. — Вы победили в гонках. Но если вы думаете, сударыня, что я возьму вас с собой через Урал, то это — трагическое заблуждение, мадам. — Он еще раз холодно поклонился Ниночке, а потом указал рукоятью нагайки на флигель постоялого двора. — Там каторжане, мадам, и мой долг доставить их в Сибирь. Всех. Политические каторжники, мадам… это — особый случай. Если бы то были воришки, убийцы, шулера всех мастей… к чему бы мне тогда заботиться о них! Коли кто из них и сбежал бы где-нибудь в тайге… да и пускай бы! Кто из них там устраивается в одиночестве дебрей, среди медведей и рысей, не опасен уже для общества. Но ваши мужья, мадам, они и за Читой останутся опасными. Вряд ли, в России-матушке кого-либо еще уважают поболее политических заключенных. Сударыни, ваш героизм делает вам честь, но здесь конец вашему путешествию!
— Это вы так решили, полковник?
— Да, именем государя.
— Где же наш милейший Лобанов? — раздался в этот момент голос княгини Трубецкой.
Лобанов вздохнул еще несчастней.
— Ну, вот, княгиня Трубецкая! Мадам, разве ж я мил? На моей совести много недостатков, но этот…
— Вы собираетесь испортить нам жизнь? — Трубецкая подошла ближе. Она была чуть меньше ростом полковника, но в расстегнутой меховой шубке и шапочке сейчас казалась выше, много выше.
Женщины начали доставать короба со всем необходимым для ночевки. Возницы охраняли сани от казаков, наползших на двор со всех сторон. Им явно хотелось отомстить за проштрафившихся своих товарищей. Всем уж начинало казаться, что вот-вот начнется кровавая потасовка. Уже повисли в воздухе ругательства. Какой же «правильный» кучер и не менее «правильный» казак не захватит с собой в дорогу сундучок с народным богатством — крепким словцом, — сундучок бездонный?
Полковник Лобанов скривил недовольно красиво очерченные губы, а Трубецкая спокойно заметила:
— Разве вы не собираетесь приказать вашим воякам угомониться? Или вы допустите кровопролитие? У нас кучеры сильные, откормленные.
— Мне известно, что милые дамы подготовились к долгому путешествию. Тем легче мне будет отослать всех вас домой.
