Особенно приятным в общении и совместной жизни был Гак. Всегда спокойный и трудолюбивый, благодарный за каждое проявление человеческих чувств, с его точки зрения, был он незаменим при работах на воде. Он был некогда моряком, знал и любил воду, и чувствовал себя в ней, как в собственной стихии. Плавал, как рыба, нырял, как дикая утка.
Когда однажды мы упустили наш «лаг» для измерения глубины, Гак взялся помочь нам в этом несчастье. Взяв тяжелый камень, он вместе с ним опустился на дно озера, глубина которого достигала восьми метров, распутал шнур, который зацепился за обломки камней, скатившихся с Кизыл-Кая, и достал тяжелый инструмент.
Гак умел замечательно ловить турпанов.
Было просто невозможно подплыть на лодке к этим чутким, угрюмым птицам. Поднимались же они в воздух выше возможности достать их из ружья. Гак же в одно воскресенье добыл для нас несколько этих птиц.
Он взял плотный мешок, перебросил его через плечо и пошел. Когда я узнал, что он идет за турпанами, пошел с ним вместе. На северном берегу озера, где в озеро впадал ручеек, он снял одежду, взял мешок, нарвал достаточное количество тростника, чтобы он закрывал сверху его голову, прикрепил мешок к шее, а сверху велел набросать травы и вошел в воду. Наткнувшись на глубокое место, он поплыл, сохраняя над головой видимость маленького островка, который медленно двигался к небольшой стайке турпанов, кормящихся на озере. Вначале птицы, внимательно оглядываясь, начали отплывать от незнакомого предмета, но убедившись что это островок тростников, уже не обращали внимания.
В это время «островок» доплыл до ближайшего турпана, который даже щипнул один из стеблей, но спустя мгновение крикнул пронзительно и исчез под водой. Остальные с видимым удивлением осмотрелись, но, не видя опасности, успокоились. Спустя несколько минут исчезла вторая птица, а затем третья.
Островок начал двигаться в сторону берега и через некоторое время из воды вынырнула фигура Гака, мастерски выбрасывающего руки и плывущего очень быстро в сторону тростников.
Вскоре он уже был на берегу, а в его мешке было три турпана, которых он схватил за ноги на озере, втянул под воду и сунул в мешок, где они утонули.
— Нужно снять шкурки еще сегодня, так как птицы испортятся, и тогда все ваше удивительное искусство плавания и ваши старания останутся тщетными.
— Нож? — спросил Гак. — Сейчас дам.
С этими словами он дотронулся до своих нагих бедер и там, где от бедренного сустава начинается живот, оттянул кожу. Я заметил небольшое отверстие, в которое Гак запустил два пальца и вытащил длинный тонкий нож и маленькую пилу. Это был «карман», сделанный в собственной коже «вечного заключенного».
