– Хильда, что мы будем с этим делать?
Его жена не спешила с ответом. В голосе мужа она уловила мольбу. Дэвид всегда и во всем полагался на нее – так было с самого первого дня, когда они поженились. Она знала: окончательное решение принимать ей. И потому не торопилась высказывать свое мнение.
Когда же Хильда заговорила, голос ее звучал спокойно и ровно, напоминая голос опытной няни в детском саду:
– Все зависит от того, как ты к этому относишься, Дэвид.
Будучи женщиной крупной, Хильда не отличалась красотой, но от нее исходила некая невыразимая притягательность. Таких женщин изображали на своих полотнах голландские живописцы. В звуках ее голоса было нечто теплое и чарующее. При этом в ней чувствовалась сила – скрытая жизненная сила, которую те, кто слабее, находят неодолимой. Невысокая, дородная женщина средних лет, не отличающаяся умом, отнюдь не яркая, но обладающая чем-то таким, мимо чего невозможно пройти. Сила! Хильда Ли обладала силой!
Дэвид встал и принялся расхаживать взад-вперед по комнате. Его волосы были практически не тронуты сединой. Внешне он скорее напоминал юношу. В его лице было нечто от рыцаря с картин Бёрн-Джонса[5]. Лицо человека не от мира сего…
– Ты знаешь, Хильда, что я думаю по этому поводу, – задумчиво произнес Дэвид. – Ты не можешь не знать.
– Я не уверена.
– Но я же говорил тебе, причем не один раз! Как я все это ненавижу – и дом, и местность вокруг него, и все-все! Это не вызывает у меня никаких воспоминаний, кроме уныния. Я ненавидел каждую секунду своего существования, когда рос там! Стоит мне вспомнить об этом… обо всем, что ей довелось вынести… моей матери…
Хильда сочувственно кивнула.
– Она была такая нежная и такая терпеливая. Лежать, испытывая муки, но, терпя их, покорно сносить все невзгоды. Когда же я вспоминаю об отце… – Лицо Дэвида потемнело. – Я вспоминаю о тех несчастьях, которые он принес в ее жизнь, унижая ее, хвастаясь своими любовными победами, постоянно изменяя ей с другими женщинам и даже не пытаясь это скрывать.
– Наверное, зря она с этим мирилась, – произнесла Хильда Ли. – Ей нужно было уйти от него.
– Мать была слишком порядочна, чтобы поступить так, – с легкой ноткой укоризны ответил Дэвид. – Она считала своим долгом оставаться с ним до конца. Кроме того, это был ее дом, ей некуда было уйти.
– Она могла бы жить самостоятельно.
– В те годы это было невозможно! – раздраженно воскликнул Дэвид. – Ты не понимаешь. Тогда женщины вели себя иначе. Они терпеливо страдали. Ей нужно было помнить о нас. Даже разведись она с моим отцом, что было бы? Он наверняка женился бы снова. Завел бы новую семью. Мы и наши интересы были ему безразличны. Ей приходилось всегда помнить об этом. – Хильда ничего не ответила, и Дэвид продолжил: – Нет, мать все делала правильно. Она была святая женщина! Он все вытерпела до самого конца, никогда ни на что не жалуясь.
