Зачем ты полуночной тенью
Следил мой глаз – и отчего
У изголовья моего
Так пахло свежею сиренью? —
О, пусть перо мое молчит!
К чему дразнить мне аппетит,
Когда желудок мой набит
Непереваренным обедом?
Мне только следует сказать,
Что я княгине был соседом —
И мог старушку навещать.
Старушка к своему соседу
Хоть недоверчива была,
Однако иногда звала
Меня по праздникам к обеду;
Но рано утром никогда
Ни для варенья, ни для чтенья
Не получал я приглашенья.
А в это утро, господа,
Ее посланница кривая
Явилась вдруг передо мной,
Как будто лист перед травой.
– А! вы уж встали! Вишь какая
Погода! Птички как поют!..
Она болтать со мной пустилась
И наконец договорилась:
– Вас просят на десять минут
Пожаловать.
– Что это значит!
Уж не больна ли?
– Нет, все плачет…
_______
Княгиню я застал одну
В каком-то шлафоре, с букетом
Фиалок и в чепце, надетом
Немножко на сторону.
– Ну,
Любезный мой! – не осудите
Старуху – послужите ей,
– Все, что прикажете!
– Сходите
В Москву, мой милый. От моей
Княжны, вот видите ли, нету
Совсем известий. Я боюсь:
Он там сживет ее со свету…
Ей-богу толку не добьюсь…
Сходите, милый.
– Что ж, могу я…
Скажите…
Плача и тоскуя,
С лицом измятым, раза два
По комнате прошлась старуха:
У ней качалась голова,
У ней недоставало духа
Со мной беседовать…
– А вот.
Я дам вам адрес: он живет
Близ Курьих ножек… Вот… возьмите
Хоть это перышко… Пишите:
Дом Савиной – второй квартал…
Я взял перо; перо скрипело
И брызгало… Я записал…
– Вот видите – какое дело…
Чего я не могу постичь…
Но, впрочем, если Петр Ильич
Камков вас примет, то, быть может,
Расскажет вам. – Меня тревожит
Одно: не умер ли Камков?
Он был всю зиму нездоров;
Все кашлял – эдакое горе.
Спросите: – не было ли вскоре
После святой, как был Матвей,
Письма от дочери моей.
Пусть сходит справиться в конторе…
Мой друг, – утешьте вы меня —
Всю жизнь вам благодарна буду…
И вечером того же дня
Я шел Москвой. Не позабуду,
Как, после дождика с грозой,
Над Воробьевыми горами,
И над пустынными дворцами,
И над садами за рекой
Гас тихо вечер золотой; —
Как с теплотой боролся холод;
Как подрумянен был и молод
Маститый Кремль с его стеной…
Как горячо горели главы
Его соборов;.
Как были зелены бульвары;
Как там заманчиво в тени
Влюбленные гуляли пары
(Так мне казалось в оны дни);
Как пахло хлебом из пекарен, —
И помню я, как в тишине,
Из-за гардин, в одном окне,
Я услыхал: «Зайдите, барин…»
Я останавливался… и
Усталый, мокрый, весь в пыли,
Опять шагал, как некий странник,
Как тот, кому сам черт не брат,
И пробирался на Арбат.
