Угловые башни в виде вставших на дыбы драконов, их сплетённые крылья образовывали крышу. Высокое крыльцо с перилами — опять же в виде распластавшегося змеечуда, и неизменный привратник Гильдии, Гормли, на вечном своём посту.
— К ко — мý? — задирая подбородок, осведомился старик. Его кольчуга блестела, словно новенькая, а ладонь, как и положено, лежала на эфесе меча.
Мама громко вздохнула и вновь закатила глаза. Но привратник Гормли слыл в Долине приятелем самого мессира Архимага, любившего приговорить в его компании добрую толику осеннего эля, сваренного гоблинами — арендаторами, и потому задевать его не рекомендовалось даже достопочтенным господам Целителям.
— К госпоже боевому магу мастеру Клариссе Шварцхорн Хюммель. Старшая адептка — интерн Леандра Маллик с семейством!
Гормли поднял бровь и оглядел их всех так, словно видел впервые.
— Papiren, герр Маллик! Документы, прошу предъявить!
— По какому… — пискнула было мама, но папа с невесть откуда взявшейся ловкостью ухитрился разом и обнять её за плечи, и задвинуть себе за спину, и протянуть надменному привратнику тугую связку бумаг.
Леа в очередной раз возжелала провалиться сквозь землю. А ещё лучше — через несколько слоёв Реальности сразу.
Гормли разглядывал свитки придирчиво, подносил то к самым глазам, то глядел на просвет. Печати изучил так, словно имел веские причины сомневаться в их подлинности.
— Я доложу, — наконец изрёк он торжественно. — Благоволите следовать за мной, mein damen und herren[1], ожидайте в приёмном покое. Когда госпожа мастер сможет вас принять, вы будете ordnungsgemäß benachrichtigt[2].
Внутри клуба Гильдии Боевых Магов Леа не бывала ещё ни разу. Воображение рисовало ей мрачные каменные стены, увешанные жуткими трофеями — таксидермически сохранёнными головами чудовищ и монстров, черепами, костями, кошмарного вида мечами, секирами и иными орудиями убийств, взятыми чародеями Гильдии на телах поверженных ими злодеев.
За дверьми открылся широкий проход — и он оказался именно таковым.
Мрачные стены, только не каменные, а красного кирпича, нарочито неровно сложенные. Полукруглые своды, горят грубо сработанные факелы в железных кольцах, а справа и слева на деревянных щитах развешаны те самые «жуткие трофеи».
По правую руку распахивала пасть здоровенная змеиная голова — величиной как две медвежьих, буркалы — с кулак, а клыки — в пол — локтя. С клыков по капле стекал зеленоватый яд, срывался и испарялся.
