- Владимир Иваныч, дайте наган! (У меня был револьвер).
- Нет, - говорю, - Вася, нагана я вам не дам. И зову Амрольтена. Тот нехотя подошел.
- Скажи,- говорю,- Керолю, что мы пришли сюда только потому, что он сам обещал нам помочь, когда приезжал на полярную станцию, мы не собирались насильно отбирать у него оленей. За оленей заплатили бы, сколько стоит, если он раздумал и не может почему-либо нам помочь - мог бы сказать без ругани и без палки... А за свои действия он ответит. Амрольтен перевел.
- Нам,- обратился я к своим спутникам, - больше здесь делать нечего. Едем к Риттльхену! - и направился к собакам. Первак и Амрольтен пошли за мной, чаучу молча расступились. Когда запрягали собак, из яранги выбежала дряхлая сморщенная старушонка, ругается, заскакивает на меня, грызет перчатку. Даже кулачком меня два раза тронула. Я сторонюсь и не могу сдержать улыбки - больно уж она маленькая и щуплая, где только жизнь держится. Дунешь, кажется, упадет, смешно стало. А её пуще разбирает. Убежала в ярангу. И выбежала с большим ножом. Подбежала ко мне, размахивает ножом, ругается. Сторонюсь - пырнет еще, думаю, но предпринимать ничего не предпринимаю и товарищей сдерживаю, слишком уж ясен был провокационный характер всех выступлений. Одно радовало - не удалось, видно, Керолю сговорить пастухов на прямое убийство, дело до драки не дошло. Мы запрягли собак и уехали не солоно хлебавши.
Я пытался выяснить у Амрольтена, в чем дело, и ничего не мог узнать - бормочет невнятно: - Сердятся чаучу.
- Отчего сердятся?
- Не знаю, - разводит руками
Дорога к Риттльхену отошла от моря по небольшой речке, знакомой мне по прошлогодним исследованиям. Снег был рыхлый, проваливался. Собаки тянули плохо. Пришлось ночевать в пути. В первый же день нас обогнал один из пастухов Кероля. И тундровое радио заработало. На другой день мы дважды встречали чукчей. Смотрят на нас с любопытством, смеются, переговариваются с Амрольтеном. Суть таких разговоров по его словам сводилось к обсуждению нашей вчерашней встречи с Керолем. Кероль с русскими дрался и победил. Таково было их мнение.
К Риттльхену добрались на следящий день под вечер, навстречу вышел Бойков, наскоро рассказали о постигшей нас неудаче. Зашли в ярангу. Старик встретил нас по-прежнему радушно, но показал что ему известно о выходке Кероля. Женщины бросились переобувать нам ноги. Появилось угощение. Яранга заполнилась народом. Через Амрольтена я попросил Риттльхена дать нам дополнительно оленей и помочь добраться в верховья Амгуэмы. Оленей он дал, но в провожатых отказал. Сказал, что никто из них там не бывал и дороги туда они не знают. Я пытался вовлечь в разговор присутствующих, но на мои вопросы следовал один ответ:
