Кероль стоял близ морского побережья, километрах в 40-ка от станции. Был безветренный, ясный и морозный день. Плохонькие собаки с трудом тащили тяжелую нарту. Мы шли пешком и к стойбищу Кероля добрались в глубоких сумерках. В полумраке чернели силуэты яранг, расположенных вокруг большой утоптанной площадки. С краю стояли два больших столба с длинной перекладиной - вроде наших коновязей, кругом ни души - все, очевидно, спали. Мы распрягли и привязали к перекладине собак, бросили им по куску нерпичьего мяса, забрали небольшой фанерный ящик с дорожными харчами и зашли в ближайшую ярангу.
Амрольтен возвестил по-чукотски о нашем прибытии, и из полога вышла пожилая заспанная женщина. Натягивая свой комбинезон, она перекинулась несколькими словами с Амрольтеном, разожгла небольшой костер из хвороста, наваленного у стенки яранги, вскипятила чайник. Мы достали хлеб, сахар, консервы. Первак, он немного говорил по-чукотски, предложил женщине покушать с нами, она не обратила на его слова никакого внимания. Налила чай только Амрольтену и ушла в полог. На нас с Перваком она вообще не смотрела. Мы переглянулись, пожали плечами. Наскоро перекусили и, завернувшись в кухлянки, легли спать. Амрольтен пошел ночевать в полог.
Утром кто-то сгрёб меня за шиворот и сильно встряхнул. Я сел, ничего не понимая. Смотрю - вчерашняя женщина подошла к Перваку и его встряхнула за шиворот. Он сел и беспомощно уставился на меня - спали мы валетом, головами в разные стороны. А женщина схватила наш продовольственный ящик и вышвырнула его из яранги. Первак взорвался:
- Что такое?!
Я сам ничего не понимал. Наверное, - говорю, - нам предлагают покинуть сие гостеприимное жилище. Натянул кухлянку и вышел из яранги. Вася остался выяснять отношения. Совсем рассвело, около яранг стояло человек сорок чаучу. Кругом бегали олени, я направился к собакам, через минуту меня догнал возмущенный Первак. Он подобрал ящик с продуктами и громко выражал свое негодование. Навстречу, смотрю, идет Амрольтен и, походя, не останавливаясь, бросил:
- Кероль сказал, что с русскими будет драться!
Он прошел, всем видом показывая, что держится от нас отчужденно, в стороне. Ничего не понимаю, но вижу - идет Кероль с большой дубиной - маленький щуплый старик с реденькой бороденкой. Рослому Перваку он чуть выше пояса, куда ему, думаю, драться! Но он подошел и начал что-то кричать - вовсе не лестное, судя по интонации, и по всему его виду, топал ногами, рвал зубами палку, брызгал слюной и изрыгал ругательства. Я огляделся кругом. Чаучу обступили нас тесным кольцом, их нахмуренные выразительные лица сулили мало хорошего. Среди них, к моему удивлению, был Амрольтен. Первак вовсе рассвирепел:
