— Анатолий, гранатомётов я тебе отдать не могу. Понимаю, ты мне не доверяешь, думаешь, что без заложницы я тебя и твоих ребят мигом сожгу. Но я же — патруль. Хочешь верь, хочешь не верь, но пока вы не начнёте стрелять, мы тоже не откроем огня. Вспомни, я же не знал, что у тебя баба и мог бы уже сто раз, если бы захотел, вас отправить к чертям собачьим. И, поверь, если захочу, то и гранатомёты тебе не помогут — у меня же скорость и пулемётчик классный! Вот тебе моё последнее слово: триста баксов, канистра бензина и пять литров спирта, а гранатомёты — чёрт с ними! — давай мы их сейчас с тобой расстреляем. Выпустим все заряды в степь — и п…ц!
И как ни хотелось Копчёному заполучить гранатомёты, он тоже понимал: Сергей ему их не отдаст. Поэтому, поторговавшись ещё немного, принял неожиданное предложение Сергея: — Пять, говоришь, литров спирта? Лады! И х… с ними, с гранатомётами! Устроим сейчас салют! Только — учти! — я сам осмотрю твой «козлик».
После того, как шесть гранат по крутой дуге улетели в степь и ухнули, Копчёный отправился восвояси. Сергей, не желавший хоть сколько-то сверх необходимого быть рядом с бандитом, немного выждал и с канистрой бензина и большой пластиковой бутылью со спиртом двинулся к месту передачи заложницы — примерно на полпути между «Уазиком» и «Фордом». Ольгу привёл Бублик и, развязав ей руки, забрал деньги, бензин и спирт — обмен состоялся.
* * *
К немалому удивлению бандитов, лишь только Сергей с женщиной сели в «Уазик», патрульный автомобиль снялся с места и покатил прочь, явно не собираясь больше их донимать.
— Честный, бля, фраер, — полупрезрительно, полуодобряюще резюмировал Копчёный, — линяет, падла. Ты, Чёрный, как думаешь: взаправду — или берёт на понт?
— Он-то? Думаю, что слинял действительно. Только, Копчёный, нам это до лампочки. С Батькой наверняка уже связался — так что, пока не поздно, надо и нам линять. Где-нибудь в балочке переждём до ночи — и…
— На Калач? Слышал уже… Только, Санёк… Ладно… Главное, не бзди. До ночи — правильно. Воробей, поехали. Я тут знаю — неподалёку. Укроемся. А ночью — посмотрим.
— Копчёный, чо? Так сразу и поедем? И по сто грамм не примем?
— Ты, Бублик, прими. Сто грамм. Не намешал ли этот фраер какой-нибудь отравы? Пока доедем — увидим: отбросишь ты или не отбросишь копыта.
— Копчёный, а может, правда? Вдруг этот гусь нам подсунул древесный спирт? Я лучше тогда не буду.
— А тебя, Бублик, не спрашивают. Вызвался — вот и пей.
