— Да, — кивнул Гена, — только нам не поверят. Посмотри, ни на одном из прутьев крови нет. А рана была глубокая. Видела, как кровь текла?
— Что же делать? Он может рассказать о том, что видел, понимаешь? Не нужно, чтобы ему поверили!
— А кто ему поверит? Ты бы поверила, если бы всего этого не видела?
— Гена, мне некогда объяснять. Но если спросят, то мы искали Ричарда Фаренгейта и нашли его на крыше. А тут вылез Макс и напоролся на прут. Так всем и отвечай.
— Не понимаю.
— Что не понимаешь?
— А если он расскажет о грифонах?
— Налетело много летучих мышей — вот что будем говорить. Прилетели летучие мыши, Ричард Фаренгейт орал, мы кричали, и Максу что-то почудилось.
— Не знаю, зачем тебе всё это враньё нужно, — пожал плечами Гена, — но до сих пор я тебе верил, и ты меня никогда не подводила. Ладно, согласен. Но если кто-то захочет проверить, то может и не поверить. На прутьях нет крови, говорю тебе.
С этими словами он поднял какую-то щепку, окунул её в лужицу крови и старательно вымазал один из самых опасных на вид прутьев.
— Это единственная улика, которую я согласен сфабриковать. Но неужели так сложно объяснить, в чем дело?
— Помнишь, с кем водится Макс? Не нужно ему ничего знать, потому что… Слушай, поговорим завтра. Завтра после занятий. А сейчас спустимся в подъезд, пока сюда народ не набежал. И помни, о чём мы договорились: искали кота, а Макс напоролся на прут.
Судя по выражению его лица, Гене эта выдумка не очень нравилась, он не понимал, почему я ничего не хочу объяснить. Но я должна была все спокойно обдумать. У меня в кулаке была зажата немыслимая вещь, которая могла проделывать невероятные чудеса. Если о ней узнают, то отберут. А вещь эта опаснее атомной бомбы! Я, например, ничего плохого не хотела, и вот что у меня вышло уже два раза. А если кто-то вот именно захочет сделать плохое? Вот так и становятся Тёмными Властелинами!
Но когда мы спустились в подъезд, я переключилась на другие чувства. Было шумно и, как говорится, царил настоящий ад. Отец Макса ругался. Мама Макса кричала: «Порезали ребёнка!» Соседи обсуждали, почему и что произошло. Только врач Андрей Антонович (он живёт в нашем доме, и его зовут в серьёзных случаях до приезда «скорой») пытался весь этот гам перекричать:
— Никто его не резал, рана колотая. Где это случилось?
Отец Макса заметил нас и тут же схватил за руки:
— Вы были на крыше? Что случилось, вы видели?
— Там было темно, — сказал Гена. — Мы искали кота. — Он предъявил Ричарда Фаренгейта.
