— Мы все кретины, Фанни, кроме тебя.
— Знаю, — сказала девочка.
Все расселись на лужайке вокруг Фанни, и Уолз через минуту поднялся, чтоб выпить еще, и каждый из них полон был благодарности к девочке, все еще державшейся на голове.
* * *
Ивен зашел в дом взять еще бутылку шотландского, и как раз в это время раздался телефонный звонок.
— Я в аэропорту во Фресно, — сказал Дейд. — Нельзя ли нам встретиться здесь? Часа через полтора обратный самолет, и мне надо улететь на кем. Мою машину еще не пригнали?
— Нет, Дейд.
— А поблизости одолжить не можешь?
— Здесь Уоррен Уолз с семьей, — сказал Ивен, — и Коди Боун с сыном.
— Попроси у Барта.
— Хорошо. Я сейчас же выеду.
Он взял бутылку, отнес ее на стол, откупорил, налил по свежей порции тем, кто пил шотландское, потом сказал:
— Звонил мой друг. Он ждет меня в аэропорту, у него всего полтора часа. Можно мне взять машину и съездить? Я задержусь ненадолго.
— Кто это? — сказал Рэд. Он стоял прямо перед отцом.
— Мильтон Швейцер, — сказал Ивен. — Ты помнишь его, Рэд. Он работает со мной в Станфорде.
— Берите мою машину, — сказал Барт.
— Можно?
— Конечно.
— Я задержусь ненадолго, — сказал Ивен.
— Я с тобой, — сказал Рэд. Он был чуть не в панике. Он бросился к Суон: — Я хочу поехать с папой! — крикнул он. — Мама, не говори, что мне нельзя.
И Ивен услышал, как Суон сказала:
— Поезжай, Рэд.
— И я хочу, — сказала Ева, подбежав к Суон.
— Поезжай и ты, Ева.
— Нет, моя хорошая, — сказал Ивен. — Ты оставайся здесь. Я ненадолго.
— Нет, папа! — сказала девочка. — Я хочу ехать.
— Нет, моя хорошая.
— Папа! — вскричала девочка, когда он отошел.
Барт направился с ним вместе к машине.
— Нужно, конечно, время, чтоб освоиться с этой старушкой, но я уверен, вы справитесь быстро, — сказал он.
Ивен запустил мотор и сквозь шум его услышал крик Евы:
— Папа! И меня возьми! И меня!
И еще он услышал, как Суон сказала:
— Ивен, если хочешь, возьми и ее.
Девочка стояла рядом с Бартом, глядя вверх на отца. Когда машина тронулась, девочка, расплакавшись, побежала за ней.
— Чего он хочет? — сказал Рэд.
— Хочет просто поговорить со мной, — сказал Ивен.
— Почему? — сказал Рэд. — О чем он хочет поговорить?
— Мы работаем на одном факультете в Станфорде. Мы старые друзья.
— Вы друзья, папа?
— Разумеется, друзья. У тебя голос какой-то испуганный. Чего ты испугался?
— Не знаю, — сказал Рэд.
Ивен гнал машину вовсю, удивляясь, почему Рэду так приспичило ехать с ним и почему он кажется таким перепуганным. Мили две он правил в молчании, когда же машина покатила по ровному шоссе, он мысленно вернулся к последним пяти минутам. Он думал о своей собственной нелепой выдумке — почему он назвал на вопрос сына первое же пришедшее в голову имя, почему назвал имя Мильтона Швейцера, который приехал в Станфорд читать лекции по драматургии спустя семестр после того, как Ивен начал читать там лекции по роману. Ивен не добился настоящего успеха как романист, а Швейцер точно так же не добился успеха как драматург. Были у него две пьесы, попавшие на Бродвей, но обе провалились, и были еще две другие, которые дальше Бостона и Филадельфии не пошли. Он приходился ровесником Ивену, разве чуть постарше. Родом он был из Нью-Йорка и окончил Колумбийский университет.
