— Ну хорошо, если вы знаете, — сказал Барт, — то я не знаю, скажите и мне.
— О нет, — сказал Уолз. — Я знаю сам для себя, и тебе тоже придется выяснить самому для себя.
— Ладно, тогда расскажите мне, что вы знаете для себя, — попросил Барт.
— Еще чего! — усмехнулся Уолз. — Будь тебе двадцать первый, я, может, кое-что и рассказал бы, самую малость, но сейчас — нет.
Барт разразился смехом. Уолз рассмеялся тоже. Подошла Фанни.
— Над чем смеетесь? — сказала она.
— А ну-ка марш отсюда, иди играть, — сказал Уоррен дочери, напустив на себя суровость, а может, ничего напускного и не было, а было именно то, что давно из него просилось.
— Ладно, — сказала Фанни. — Я думала, может, какая шутка, может, и я послушаю.
Она тут же отошла, ничуть не задетая.
— Заведите себе трех девочек, и можете считать, что вы завели себе еще трех жен, — сказал Уолз Ивену. — Ей, видите ли, надо знать, над чем я смеюсь! Четыре жены — не слишком ли это много для одного мужчины? — Он посмотрел на свой стакан так, словно впервые увидел. — Что же все-таки творится? — сказал он снова. Потом он сказал, посмотрев на Ивена несчастными, виноватыми, расстроенными глазами: — Я кажется, напился, черт подери. Не могу больше ни капли. — И разом проглотив все содержимое стакана, сказал: — Бога ради, вы не против, если я чуточку напьюсь?
— Напивайтесь, — сказал Барт. — Я обещаю доставить домой в полной сохранности и вас, и вашу семью.
— О черт! — сказал Уолз. — Может, я и тебе налью заодно? — сказал он Ивену.
Ивен протянул ему свой стакан. Уолз направился к столу, и по тому, как он шел, Барт убедился, что и в самом деле он пьян.
— Я никогда раньше не видел его таким, — сказал Барт. — То есть, таким симпатичным. Он всегда держался немного натянуто. Вы знаете, как живут в городках вроде нашего. Шесть-семь семей время от времени обмениваются визитами. Так вот, каждый раз когда Уоррен и Мэй посещали Коди и я был тут же, он, Уоррен, всегда казался, ну… как бы вам сказать… скучноватым, что ли. Вы славно на него повлияли. То есть…
Он вдруг осекся, смутился. Смутился от того, что сказал все это о человеке, который был ровно вдвое старше него, и от того, что говорил сейчас о нем так, будто Уолз чудак какой-то или чем-то хуже других.
— Я, должно быть, и сам чуточку опьянел, — сказал он тихо и застенчиво. — Стакан пива — и я, как видите, пошел молоть языком. Да и мысль о плавании вскружила мне голову.
Уоррен вернулся с полным стаканом для Ивена, Барт отошел от них поговорить с Фэй Уолз, словно хотел показать тем самым, что прекрасно знает, когда ему следует придержать язык или просто исчезнуть.
