— Кто это, папа? — сказал Рэд.
— Уоррен Уолз, — сказал Ивен.
— Да, он самый. Сказал, что они будут рады, если мы как-нибудь навестим их. — Она смотрела на него взглядом, молящим о помощи, но он не смотрел на нее, не мог. Он посмотрел на нее, войдя, но дальше уже не мог. — Завтрак для детей на столе, — сказала она. — А после завтрака, по-моему, им хорошо бы соснуть. Такой жаркий день и столько происшествий… Вам не хочется полежать после завтрака, Рэд?
— Хорошо, — сказал Рэд. — Хорошо, мама. Если надо, я могу уйти в свою комнату, закрыть дверь и побыть там немного. Могу даже и лечь. А засну или нет, я не знаю.
— Может… — сказала она мужчине, — может, нам удастся поговорить спокойно, пока они поспят?
Мальчик наблюдал за ними, чувствуя что-то неладное. Запах паровоза был все еще с ним — запах угля, огня, пара и стали, — и к этому примешался еще и запах камня, хотя в доме Рэд так и не нашел никаких камней. И теперь здесь запахло чем-то еще, чем-то, таящимся не в вещах, а в людях, чем-то совсем не веселым.
— Я думала… — сказала она.
— Тебе, пожалуй, надо умыться, Рэд, — сказал мужчина. — И тебе, Ева.
Рэд и Ева вместе ушли в ванную.
Они остались одни в гостиной, и женщина ждала, что он на нее посмотрит, но он был не в силах. Оставаться в комнате — вот все, что он мог. Ни уйти, ни говорить он был не в состоянии.
— Я думала… — сказала она снова.
— Ничего ты не думала, — сказал он. Сказал спокойно — может быть, потому, что говорить с ней сейчас иначе было нельзя, а может, просто не хотел, чтоб слышали дети. — Ничего ты не думала, так что помолчи.
Она ушла на кухню, а он на веранду, но это было то самое место, где она призналась ему, так что он сошел по ступенькам вниз, пересек зеленую лужайку и вошел в виноградник. Листья на лозах уже потемнели и погрубели. Виноград поспеет через неделю, другую. Уже и сейчас попадались спелые грозди. Виноград был великолепный — крупный и черный. Ивен отвел в сторону листья, чтоб поглядеть на притаившиеся под ними грозди, и нашел несколько совсем налившихся, зрелых. Листья сейчас высыхали, но те, что оставались в тени, были еще по-молодому зеленые.
Пожалей ее, подумал он. Нехорошо быть безжалостным.
Я попрошу Дейда найти человека, который поможет ей, подумал он. Дейд, наверно, знает кого-нибудь такого. Кого-нибудь в Сан-Франциско. Я возьму ее туда. И тот, кто поможет ей, кто бы он ни был, не будет знать ни ее, ни меня и не будет знать, почему он ей помогает, только поможет и все. Он помогал и другим. Он каждый день это делает. Такие вещи случаются каждый день. Случаются с кем угодно.
