Мысли сбивались, склеивались в комок.
Его тщательного вытерли полотенцами и транспортировали на кухню.
— Будем ужинать, — весело объявила Виктория.
Жульен в горшочках. Рыба под шубой в салатнице с жар-птицами.
— Тебе не звонили с работы? — спросила Виктория мужа.
— А я не говорил? — заулыбался он, — Там такая история! На склад привезли тренажёры, а наш заказчик…
Пётр Иванович ковырялся в жульене, выискивая крупицы стрихнина.
«Соберись!» — требовал он, — «Сейчас же сосредоточься».
— Пить, — попросил хрипло. Виктория потянулась к графину.
— Нет! Из крана.
Он осушил стакан, не сводя глаз с еды.
Живот урчал. Аромат грибов щекотал ноздри.
Яд? Стоило ли разыгрывать такой дорогущий спектакль с чудесами уровня Копперфильда, чтобы банально отравить? Нет, не яд…
Он зачерпнул жульен, попробовал, сморщившись. Чертовски вкусно, не то, что его холостяцкая стряпня. Опустошил горшочек, а вот к салату не притронулся. В голове просветлело.
Утро вечера мудренее, — решил. Утром он выведет чужаков на чистую воду.
— Где мне спать?
Виктория озадаченно заморгала.
— В своей постели, конечно.
— Я провожу, — сказал Сергей.
Ему постелили в гостиной на кожаном диване. Поставили стул и два стакана — для питья и челюстей. Коробку с таблетками, его собственными.
— Спокойной ночи, пап.
Он промолчал. Сергей клацнул выключателем.
Коренев лёг на диван и пробормотал, зажмурившись:
«Мамочка. Господи боже».
Его разбудила прыгнувшая в постель кошка. Щурясь от солнца, он выпрямился на диване. Обвёл глазами комнату и выругался в сердцах. Явь. Дурная, съехавшая с катушек явь.
— Ты ещё кто? — спросил у кошки.
Зверёк стал мурлыкать и ластиться.
— Ты что, Марточка, мешаешь папе спать? — это Виктория в оранжевом домашнем платье и в бигуди, — Доброе утро, дядь Петь.
— Дядь Петь, — повторил Коренев и скривился, словно на язык попало дерьмо.
В дверях возник Сергей. Халат, дымящаяся чашка кофе. Хоть сейчас снимай для рекламы чего угодно в образе среднестатистического положительного мужа. Корнеев подумал с неприязнью, что зачёсывая к затылку волосы, Сергей маскирует лысину.
— Ну, если все проснулись, айда завтракать?
Пётр Иванович не разделял оптимизма новой родни.
— Мне надо позвонить, — сказал он и двинулся на Сергея.
«Не отойдёт — смету с дороги».
Сергей отошёл.
Телефон примостился на столике в коридоре. Не белый, как обычно, а коричневый, но Кореневу было плевать. Что его волновало, так это записная книга. К его радости, ветхий, сорящий страницами блокнот, оказался на месте.
