На миг возникло объемное изображение. Волны, парус, птица, тень, спираль, камень, мяч. Овал, вытягивающийся в две прямые нити. Туман, капельки росы на траве, песчинки, звезды. Набегающая волна, стена пожара, квадрат, сыр с дырочками, застывшие песчаные волны, гора. Нечто тяжелое и черное, огонек в ночи, ветер… Вэр вглядывался в меняющиеся фантомы, ощущая уют и мягкость кресла, покой. И где-то далеко-далеко внутри осталось его «я», наблюдающее за всем как бы со стороны, словно маленькая точка на большой ровной поверхности.
— Вы чувствуете покой, — деловой голос Лары вторгался в раскрывающееся волшебство.
Вэр не заметил, как Лара переменила бусинку, пауза была заполнена тающими видениями. И вновь образы. Изрезанные линии, ударяющиеся друг о друга, отражающиеся и ломающиеся… Параллелепипеды, набухающие и лопающиеся, прыгающие как мячики.
Внезапно все исчезло. Вэр ощутил, что стоит, как и Илвин. Рюон, неестественно выпрямившись, изумленно моргает вспыхнувшему свету.
— Дальше я не буду вам показывать, — сказала Лара. — Вы очень впечатлительны. Это вам вредно.
— Что это, последнее?
— Так, маленькая зарисовка. Я думаю назвать ее «Пробуждение». Удачное название?
Рюон молча помог Ларе свернуть проектор. Руки его дрожали. Вэр, придя в себя, почувствовал, как быстро бьется сердце, часто и противно гудят ноги. Он снова сел.
— Простите, Лара, за дилетантский, может быть, вопрос. Главное в этих картинах — те чувства, которые они будят? — спросил Рюон.
— Нет, чувства — это только фон. Главное — передать ассоциации, аналогии. От нас, художников, требуется, чтобы наши аналогии были новыми, широко интерпретируемыми. Тривиальная аналогия — это брак. Она не просто засоряет картину, а оказывает отрицательное воздействие. Вам надо привыкнуть, чтобы научиться правильно воспринимать мои картины.
— Скажите, Лара, вы можете ощущать наши чувства или просто догадываетесь о них?
— Какой же художник не может видеть чувства? — удивилась Лара. — Конечно, вижу, но, разумеется, не все. Некоторые ваши эмоции — как тени.
— А мысли? — быстро спросил Лонренок.
— Мысли? Да разве можно их читать? Я же не маг.
— Так, значит, маги могут?
— Маги все могут, — вздохнула Лара.
— Итак, эти картины для Марка, — констатировал Рюон.
— Да, для него. Но, закончив работу, я включаю ее в каталог, и она становится доступной каждому.
— Где вы научились… эта… ощущать чувства? — спросил Лонренок.
Лара посмотрела удивленно.
— Как где? В школе. Мы все умеем. Кто плохо, кто хорошо. Я не очень хорошо, но зато, как бы поточнее сказать… — она вдруг запнулась.
