Перво-наперво наняла она девушку в помощь. Запаслась дешевыми книжками в мягкой обложке и броско выставила их в витрине. Разработала серию карт, предсказывающих судьбу каждому знаку зодиака. Взяла на продажу у местных кустарей амулеты и дешевую оккультную бижутерию. В гостиной над лавкой посадила хиромантку – пожилую даму с иссиня-черными волосами и пронзительным взглядом, одетую во все черное: она обязана была делиться с женой Яхин-Боаза процентом своей выручки. Чтобы создать вокруг нее атмосферу, добавили кофейный автомат, столики и стулья, и возникли завсегдатаи, пившие кофе. Побольше публики привлекал маленький ансамбль молодых музыкантов, игравший народные песни, – за них платили, кладя деньги в корзинку, которую пускали по залу. Скоро жена Яхин-Боаза зарабатывала за неделю столько, сколько ее муж мог заработать за целый месяц.
Во время работы она была ровна, даже весела. Не то воскресные дни. Воскресенья наедине с Яхин-Боазом часто угнетали. В его отсутствие они пугали. Оказалось, что одной по ночам ей тяжело управлять мыслями. Она часто мыла голову и принимала много ванн, роскошных от разного ароматного мыла и эссенций, но при этом старалась не смотреть на свое тело. Часто глядела она в зеркало на свое лицо и не бывала уверена, как его расслабить, что сделать ей со ртом. То она месяцами не носила обручальное кольцо, то надевала его снова, то снимала опять. Читать она стала больше, нежели за много лет, и каждый вечер принимала снотворное. Часто ей снился Яхин-Боаз, а когда бодрствовала, то, как бы она себя ни занимала, он не шел у нее из головы.
Боаз-Яхин приходил ей на ум реже. Порой он казался ей чужаком. Они никогда не мыслили одинаково, никогда не были близки так, как, рассчитывала она, могут быть близки мать и сын. Сейчас он меньше всего напоминал ей отсутствующего сына – скорее пустоту, конец чего-то. Иногда ее удивляло, что не слышно его шагов, его гитары, она ловила себя на мысли о том, что ему приготовить. Иногда гадала, чем он сейчас занимается. В нем отец, думала она. Пропащий он, скитается в поисках хаоса. Иногда они двое сливались у нее в уме.
Она глядела на книги стихов, которые Яхин-Боаз дарил ей, когда они были молоды. Посвящения полнились любовью и страстью. Некогда он находил ее прекрасной и желанной. Она считала, что он красив, он возбуждал ее – тот юноша, с которым она сотворит зеленое место, место силы и достиженья. Тогда она ощущала в нем величие, как обитатель пустыни чует воду, и жаждала испить той воды. Она полюбила его и заперлась в ванной, и плакала там, ибо знала, что он сделает ей больно.
