– Вы ушли вниз не в полночь, – заметил Боаз-Яхин.
– Ладно, – согласился купец. – Я ушел вниз в десять минут первого. Не вполне в полночь. Мы тут не такие точные, как на военном флоте. Покорнейше прошу простить.
– И не в десять минут первого, – сказал Боаз-Яхин. – Я как раз смотрел на часы.
– Не шути со мной, дьяволенок, – сказал купец. Их омыл свет, и Боаз-Яхин заметил на его лице сомнение.
– На часах было два пополуночи, – сказал БоазЯхин. – Маленькая стрелка на двух, большая – на двенадцати. Если, по-вашему, это десять минут первого, ничего не имею против, считайте как хотите.
– Десять минут первого – это наоборот, – произнес купец. – Маленькая стрелка, большая стрелка.
– Чудесно, – сказал Боаз-Яхин. – Вы быстро учитесь.
– Два ночи, стало быть, не десять минут первого, – сказал купец. – Когда я задал тебе новый курс, выходит, мы на два часа опоздали в то место, где, я думал, находимся.
– Так, – сказал Боаз-Яхин. – Я держался этого курса, и вот куда мы приплыли.
– Сукин сын, – произнес купец. – Большая стрелка и маленькая стрелка.
– «Береги лодку и следуй за морем», – сказал БоазЯхин и засмеялся.
– Я тебе вот что скажу, – произнес купец. – Нахуй это море. Я нипочем не смогу получить страховку за «Ласточку» из-за того, как мы ее потопили, но у меня участок земли, который можно продать, и я открою ресторан.
– О ресторане одно известно, – сказал Боаз-Яхин, – когда просыпаешься наутро, он стоит точно там же, где накануне, когда ты засыпал.
– Так, – сказал купец. – Значит, вот оно что. Я умываю руки. Все решило море.
– Скажите, как называются эти скалы, что нас потопили?
– Про скалы не знаю. А маяк зовется «Поднебесная синь».
– С-И-Н-Ь или С-Ы-Н?
– С-И-Н-Ь, – ответил купец.
– Там, где пошел ко дну сын, – сказал Боаз-Яхин. – Ну что ж, на моей новой карте скалы будут называться Скалы Поднебесного Сына. С-Ы-Н-А. Я именую их в вашу честь.
– Спасибо, – произнес купец. – Я глубоко польщен.
Небо побледнело, и в воде они увидели плавающие апельсины. Купец перегнулся через борт и выловил два.
– Если господин желает завтракать, – сказал он, – стол накрыт.
Оставшись и без мужа, и без сына, жена Яхин-Боаза теперь обдумывала положение, в каком оказалась. Первые месяцы после ухода Яхин-Боаза она жутко мучилась, представляя его в объятьях молодых и красивых женщин. Куда ни погляди, всюду мерещились ей девушки и молодые женщины, и все они были настолько красивы, что она удивлялась, как мужчины могут среди них выбирать. Но затем она поговорила с другими женщинами, и все сошлись на том, что мужчины в возрасте ее мужа часто поступают так же, как он, что после нескольких месяцев или года они тоскуют по удобствам и привычкам, какие оставили, и, если им позволят, возвращаются. Она преисполнилась решимости встретить такую возможность с позиции силы. Что вернется сын, она не рассчитывала и не тратила сил на то, чтобы выследить его. Да и попыток отыскать его отца не делала. Она сосредоточила всю свою энергию на лавке. У нее давно имелись собственные представления о том, как вести дела, и теперь она применила их на практике.
