– Я, собственно, не собаку имею в виду, – сказал Яхин-Боаз. – Я говорил гипотетически, чтобы дать представление о том, что у меня на уме: как реальность и иллюзия могут иногда путаться и всякое такое. Собаки здесь ни при чем. Я имел в виду, вероятно, проконсультироваться насчет этого со знающим человеком. Можете мне кого-нибудь порекомендовать?
– У меня есть друг, и он психиатр, – сказал хозяин, – если вы имели в виду что-то связанное с умом. С другой стороны, если она ест настоящий собачий корм, тогда не знаю. А специалист он дорогой.
– Да надо мной, в общем, не каплет, – сказал ЯхинБоаз. – Может, позвоню ему, а может – и нет. Иногда лучше прояснить для себя ситуацию, чем постоянно держать в уме.
– Разумеется, – сказал хозяин. – Если как-нибудь захотите взять отгул, сами понимаете…
– Отнюдь, – сказал Яхин-Боаз. – Со мною полный порядок. – Он позвонил психиатру и назначил встречу на следующий день.
Приемная врача располагалась в многоквартирном доме, на самом верху четырехэтажного запаха стряпни. Яхин-Боаз поднялся по лестнице, позвонил, сам вошел и сел на диван-кровать в большой кухне, пока не появился врач.
Врач был приземист, с длинными рыжими волосами и бородой, а одет так, будто по выходным чинит чтонибудь у себя дома. Он включил электрический чайник, приготовил чай в маленьком китайском заварнике, поставил на поднос вместе с ним две фарфоровые чашки и сказал:
– Входите.
Они вошли в комнату, служившую ему кабинетом, и сели на стулья друг напротив друга. У стены стоял диван-кровать. У другой – большой стол, заваленный книгами и бумагами, на нем пишущая машинка, два магнитофона, портфель и несколько куч больших бурых конвертов и папок. На столиках поменьше, стульях, на полу, каминной доске и на полках – еще книги и бумаги.
– Начинайте где угодно, – сказал врач.
– Начну со льва, – сказал Яхин-Боаз. – Мне не по карману приходить больше одного раза, так что я сразу к делу. – И он рассказал врачу о двух своих встречах со львом, сделав особый упор на пяти фунтах бифштекса. – И всегда я знаю, что до рассвета он будет ждать меня где-нибудь на улицах, – сказал Яхин-Боаз. – Знаю я, конечно, и то, что львы вымерли. Львов больше нет. Поэтому он не может быть всамделишным. Он может быть всамделишным?
– Он ест всамделишное мясо, – ответил врач. – Вы это видели, это видели другие.
– Верно, – сказал Яхин-Боаз. – И мясо – это я.
– Ну да, – подтвердил врач. – А потому давайте не будем мелочиться, всамделишен он или нет. Он способен причинить всамделишный урон. Он – в самом деле задача, которую так или иначе нужно решать.
