– Ушел, – ответил Яхин-Боаз. – И не вернется. Он всегда появляется по рабочим дням, а тут всегда воскресенье. – Он жестоко улыбнулся, и туго свернутый заплакал еще пуще, зарылся под одеяло и накрылся с головой.
Яхин-Боаз знал: никакого льва для него здесь больше не будет. Он не заслужил этой огромной, нарастающей в нем волны ярости, она была навязана ему коварными происками тех, которые собственного льва не имели. Ему придется хорошо себя вести, быть спокойным, глушить в себе ужас и ждать прихода ярости, пока отсюда не выберется. Придется скрывать лязг в себе, носить свой ужас, словно серую арестантскую робу, безразлично позволять всему течь сквозь себя.
С той поры поступь у него сделалась, как у многих других пациентов. Даже обутым он, казалось, ходит босиком, бесплечен, обезвручен. Запах стряпни пел о разгроме. Яхин-Боаз кивал, посрамленный.
– Как тикаем? – спросил врач, когда стопы вновь принесли его к Яхин-Боазу.
– Спасибо, очень хорошо, – ответил Яхин-Боаз. Отныне он будет помнить, что отвечать врачу нужно так, словно тот говорит настоящими словами.
– Таксно, – сказал врач. – Я ведь говорил, что все тик будет так.
– Это верно, – сказал Яхин-Боаз. – И вы были правы.
– Иной тик только так и требуется, – произнес врач. – Что и говорить, иногда вокруг столько тиков, что сойти с така очень даже просто.
– И не говорите, – ответил Яхин-Боаз.
– Тик, – сказал врач. – Именно тогда хороший тик с таком тикуют тикчеса, и так пациент тикходит в тикбя.
– Ну да, – подтвердил Яхин-Боаз. – Мир и покой творят чудеса, и я действительно прихожу в себя.
– Вот и тик, – сказал доктор. – Мы без протикания вытакаем вас отсюда.
– Чем скорее, тем лучше, – сказал Яхин-Боаз.
– А как быть со всеми этими львами? – спросил врач, и все слова прозвучали ясно и отчетливо.
– А кто говорил о львах? – переспросил Яхин-Боаз.
– В таком месте очень сложно таиться, – сказал врач. – Слухи разносятся очень быстро.
– Я действительно кое-когда мог упомянуть о льве, – ответил Яхин-Боаз. – Но если и так, то говорил я иносказательно. Быть неправильно понятым очень легко, знаете ли. Особенно в таком месте.
– Вполне, – сказал врач. – Ничего проще. Но как быть с укусами и следами когтей?
– Ну, – сказал Яхин-Боаз, – я думаю, каждый имеет право на собственную половую жизнь. Некоторым нравятся аксессуары из черной резины. Взрослые люди в возрасте согласия и прочее – вот как мне кажется.
– Вполне, – сказал врач. – Главное – не выносить это за порог своего дома, знаете ли. Я такой же современный человек, как и все, но такое нельзя выпускать на улицу.
